Горбовский, глеб яковлевич. Горбовский глеб яковлевич Глеб яковлевич горбовский: интервью

В октябре 1931 года в семье советских учителей в Ленинграде родился замечательный поэт и прозаик Глеб Горбовский. Отец его был выходцем из крестьян, а мать из семьи известной писательницы. Видимо, Глеб Горбовский получил свой талант по наследству. Поэт не очень любил откровенничать о своей жизни, но автобиографию написал остроумную, где за шутливым тоном явно слышится и понимается огромная жизненная ответственность.

Автобиография

Многое было невыносимым уже в детстве. Мальчиком Глеб Горбовский пережил оккупацию вдали от дома, скитался четыре года. Многое перенёс и в юности: проблемы в учебных заведениях, колонию. Но уже в раннем возрасте получалось с головой уходить в стихи. Глеб Горбовский начал их писать в шестнадцать лет, беглецом скрываясь далеко в заповедной глуши. Там, где учительствовал его лишённый прав отец, находясь на поселении. Всё это, наверное, невозможно рассказывать всерьёз бесслёзно, а мужчине, даже и поэту, плакать не пристало.

Потому и прикрыл свои детские переживания в автобиографии уже взрослый и большой поэт Глеб Горбовский. Он сразу предупредил, что обнажаться даже и словесно при людях не намерен. "Самое приличное, - говорит он, - две пуговицы у рубашки расстегнуть, чтобы показать анкетные данные." Несмотря на раздевательскую породу писательскую, он остался верен себе: откровенничал, даже сокровенничал, но без малейших признаков душевной обнажёнки.

Жизнеописание

Автобиография, которую нам предлагает поэт, читается не просто взахлёб. Читатель переживает каждое описанное событие так, как будто оно происходит с ним в данный момент. И это ещё Глеб Горбовский стихи свои не читал, где в такие простые слова неимоверная глубина чувства упрятана. Поэт не мудрствует лукаво, не переливает из пустого в порожнее честолюбивую казуистику. Он честно и прямо заявляет в своей автобиографии: "Я - плохой."

И тут же объясняет, почему эти два слова явились основанием всего длинного и полного поворотных событий жизнеописания. Поэт Глеб Горбовский не рисуется перед читателем. Он говорит о выстраданном, о заповедном. Плохим он себя считает не потому, что пил-курил, в карты играл, женщин любил, в оккупации был, в исправительную колонию заключался. Хотя, как признаётся поэт, не без этого. Но причина совсем не в том. Она - в недостаточной вере в бога. Разглядеть его отчётливо не получается, а от расплывчатости зыбка под ногами основа бытия.

Путь к богу

На самом деле, изучая автобиографию поэта, читатель понимает, что все пути Глеб Яковлевич Горбовский прошёл именно в этом направлении - к Богу. Даже до того, как начал по монастырям ездить и у старенького отца вере в бога учиться. Даже до того, как крещён был. Биография Глеба Горбовского складывалась так же, как у большей части людей, взрослевших в войну.

Родился он около питерского университета, но учиться ему приходилось и в школе-то урывками. А самое лучшее место было для него - именно этот университет. Отец Яков Алексеевич - учитель словесности в школе, мама Галина Ивановна - дочь первой детской писательницы у народа коми Агнии Данщиковой. Но в университете не учился Глеб Горбовский. Детские стихи написаны им и об этом (что особо касается стихов для школьников). В свои пятнадцать лет он успел только два класса школы окончить, и те до войны.

Одиночество

Ему пришлось большую часть детства прожить безотцовщиной, и, несмотря на то что родился в центре славного города, много лет он провёл в странствиях далеко от цивилизации. Отец попал в заключение ещё в ежовщину. На восемь лет. А в июне 1941 года мальчик уехал к тёте, сестре отца, на дачу в Порхов, городок Псковской области. Ему ещё и десяти лет не исполнилось. Мама посадила его в вагон и увидела сына только после пережитой ею блокады.

В оккупации было так тяжело, что об этом поэт Глеб Горбовский в стихах для детей написал только обиняками, намёками, берёг детскую психику. Он быстро отбился от тётушки, а потому пришлось скитаться, батрачить, даже воровать. После освобождения его разыскала мать, которая, к счастью, оказалась жива. Значительно позже всё пережитое ребёнком понемногу начало выливаться в стихи. Но и тут, в стихах для школьников, Глеб Горбовский не допускает ни дутого пафоса, ни выжимания слезы. Как просто написано о беженцах под обстрелами, о ребёнке, который ест с помойки.

Школа жизни

Вернувшись в освобождённый Ленинград, будущий поэт не смог удержаться в школе. Видимо, многолетние скитания окончательно нарушили его способность к принятию определённого уклада. Пришлось поступить в ремесленное училище, где тоже прижиться не удалось. Стихи для детей про Петербург Глеб Горбовский написал не тогда. Его отправили в исправительную колонию в город Маркс, на Волгу. В колонии его вольница в школе и училище вспоминались как благо.

Долго он это вытерпеть не смог - удрал. Как это ни странно, получилось успешно. Приехал в Ленинград, где едва снова не попался, но не поймали. Тогда поехал к отцу, который к тому времени своё отсидел. Лесная глушь, махонькая деревенька под Кинешмой со школой на двенадцать учеников во всех четырёх классах, отец - единственный учитель. Тогда и начались стихи, с шестнадцатилетия.

Поиски родного дома

Он понял, что бывает на свете страшнее всего. Это только одно - остаться одному. Стучать в окно. И домой никогда не попадать. Об этом не написать было просто невозможно. Когда, убежав из колонии, чудом добираешься к родному дому, а оказывается, что мама и отчим уже далеко - в Новороссийске живут. И отец неизвестно где. В Ленинград Глеб Горбовский всё-таки вернулся и поступил сразу в восьмой класс школы. Отец подготовил. Но доучиться не получилось, далее были три года армии - стройбат.

Чуть больше тысячи дней. Из них почти триста суток он провёл на гауптвахте. Вот такая тяга к свободе была у поэта. После демобилизации около двух лет проучился в Полиграфическом техникуме, откуда также был отчислен. С учёбой явно не везло. Зато стихи для детей 4 класса Глеб Горбовский написал так, что школьники прониклись огромной любовью к наукам, познали богатство русского языка, заразились любопытством к природе родного края.

Стихи и песни

Будучи в армии, Глеб Горбовский стихи для детей про осень не писал, это случилось гораздо позже. А писал он там другие стихи и песни, многие из которых впоследствии жёг целыми тетрадями. Но некоторые остались, и, наверное, навсегда. "Сижу на нарах, как король на именинах" - это оттуда. И даже знаменитый "Владимирский централ" рядом с таким высококлассным шансоном явно бледнеет. Вернувшись в Ленинград, поэт занимался в разных литературных объединениях, а работал где придётся.

В литобъединении Горного института он познакомился со своей первой женой (всего их было три, в некоторых источниках упоминается четыре). Она тоже писала стихи, причём многие диссидентской тематики, за что из Горного института была исключена, после чего Глеб Горбовский и уехал с ней на Сахалин в геологическую экспедицию взрывником. Объехал по работе весь Дальний Восток, Якутию, Камчатку. Впечатлений было очень и очень много.

Литература

Впервые его стихи опубликовали в 1955 году. Это была районная газета "Сталинская правда" в Волхове. А первая книга - "Поиски тепла" - вышла в 1960-м. По результатам публикаций в 1963-м Глеб Горбовский становится членом Союза писателей СССР. С 1974 года начал писать прозу, и это у него получилось ничуть не хуже, чем стихи.

В 1978 году им было написано опереточное либретто "Гори, гори, моя звезда" (музыка Пожлакова). Оперетта имела большой успех. И всё равно гораздо больше его стихов переходило из рук в руки в списках, а его песни звучали повсюду безымянными. Глеб Горбовский всегда в первую очередь ощущал себя поэтом, вне зависимости от места работы - столяром ли он трудился на рояльной фабрике, слесарем в газовом хозяйстве Ленинграда, взрывником на Сахалине или помощником вулканолога на Камчатке.

Личная жизнь

Но поэтом его считали диссидентским, к тому же сильно пьющим. Последнее, надо признать, было правдой. Только третья женитьба на время остановила поэта, и он не брал в рот никакого спиртного почти двадцать лет. С началом Перестройки расстроился и снова развязал. Ну и какой же Глеб Горбовский диссидент после этого? Он, написавший огромное множество абсолютно советских стихотворений - чистых, проникновенных, глубоких, любит собственную страну всей своей поэтической душой и болеет каждой её болью. Страна отмечала его творчество тем, что и в самых больших городах, и в самых маленьких сёлах пели его песни, зачастую даже не зная его как автора. Лишь в 1981-м Горбовский получил орден "Знак почёта", а в 1984 году стал лауреатом Государственной премии.

В Перестройку, несмотря на то что он её не просто не приветствовал, но и ужасался происходившим деяниям, поэт был обласкан гораздо больше: ПЕН-клуб, академия российской словесности (академик!). В родном городе уже в пятидесятых годах Глеб Горбовский стал буквально культовым поэтом, оставаясь абсолютно неофициальным. Стихи, которые не публиковались в книгах, передавались из рук в руки переписанными листочками. Песни его пелись буквально в каждом ресторане: "У павильона "Пиво-воды" стоял советский постовой" или ещё более знаменитая: "Я из пивной иду, я никого не жду" ("Фонарики"). Поистине, даже если бы Горбовский сочинил только одну эту песню и более не написал ни строчки, он всё равно стал бы не менее знаменит, чем сейчас.

Публикации

Книги прозы выходили у Горбовского девять раз, в основном это повести: "Вокзал", "Ветка шиповника", "Свирель на ветру" и другие. Последней в 1994-м вышла "Исповедь алкоголика". Книги стихов, начиная с 1964 года, появлялись часто, с перерывами в год-два. В 2000-м году вышла "Распутица". Первые стихи для детей Глеб Горбовский опубликовал в 1965 году, и маленьким ленинградцам книга "Кто на чём едет" очень понравилась. В 1972 году вышла вторая детская книжка стихов "Разные истории". А взрослые зачитывались строфами поэта из книг "Спасибо, земля" (1963) и "Косые сучья" (1966), из прекрасных сборников "Тишина" (1968) и "Новое лето" (1971), трогательной книги "Возвращение в дом" (1974).

Стихи Глеба Горбовского исключительно музыкальны, они сами - музыка, а потому не слишком нуждались в мелодии. Однако композиторов - и самых лучших - вдохновляли они довольно часто. На его стихи писали музыку Пожлаков, Колкер, Морозов, Соловьёв-Седой. На сценах самого высокого уровня овации срывали после исполнения песен на его стихи такие исполнители как Шуфутинский, Дольский, Пахоменко, Толкунова, Захаров, Хиль, Пьеха, Кикабидзе и многие другие. Эти песни знает каждый: "Приходите ко мне ночевать", "Осень", "Папа, подари мне куклу". Список их очень длинен.

Глубина

В стихах Глеба Горбовского присутствует исключительная музыкальность, и этого поэт достигает самым простым подбором слов и самой точной рифмой. Но под этой простотой скрываются огромные глубины, которые каждое его стихотворение показывает постепенно. Эти простые слова открывают читателю удивительно широкий обзор посредством появляющихся друг за другом ассоциаций. Кажется, поэту необходимы поиски изначальных смыслов, за которыми он заставляет читателя погружаться всё глубже и глубже, раскрывая примету за приметой и явление за явлением.

Он одинок, как всякий настоящий художник, но душа его ищет тепла, и поэт понимает это, но всё же не хочет от читателя утешения. Он накрепко связал в своих строках собственную эпоху и вечность, подробности реальной жизни и стремление в сказку. Глеб Горбовский нашёл не просто новые образы. Он является создателем целой системы образов, системы поистине вселенского масштаба.

Творчество

Жил Глеб Горбовский всегда затворнически, несмотря на разнообразные знакомства, по большей части богемные. Познавший все прелести жизни в коммунальных квартирах, он умеет абстрагироваться от обстоятельств. Именно так он всегда и писал стихи: комнату на замок, стучать и кричать бесполезно. Сейчас он не здесь, не с нами, его стихи увели. Как и отец, Глеб Яковлевич становится долгожителем, ему в нынешнем октябре исполнилось уже восемьдесят шесть. Он - автор сорока двух книг, лауреат множества конкурсов, Госпремии, Новой Пушкинской премии, и много-много ещё можно перечислять. Однако главное не это.

Главное - ничуть не угасающий интерес к творчеству человека удивительной судьбы и не менее удивительного дара. Впечатлений за одно только детство набрано столько, что можно писать стихи ещё несколько сот лет, ни на один день не останавливая этот процесс. А юность! А армия! А Дальний Восток! И нужно сказать, что Глеб Горбовский всё ещё пишет - постоянно, почти каждый день. К восьмидесятилетию вышло "Избранное" - стихи, созданные после 2000 года. Получилось более двух тысяч стихотворений.

Предназначение

Неприкаянность с детства, ужасающие события, которые пришлось пережить, для поэта обычно смертельны. Глеба Горбовского тоже могла настигнуть судьба его друга Николая Рубцова или его кумира Сергея Есенина. И то, что всё ещё с нами уникальный, самобытный, проницательный поэт - это чудо чудесное и счастье несказанное. Сколько было их, подранков, окаянных головушек, сирот и полусирот, детдомовцев, колонистов с поэтическими талантами? Рубцов, Шкляревский, Русаков, Устинов - этот ряд имён детей немилосердной эпохи можно продолжать и продолжать.

Глеб Яковлевич ГОРБОВСКИЙ (род. 1931) - русский поэт, прозаик. Академик Академии российской словесности.

Глеб Яковлевич ГОРБОВСКИЙ родился 4 октября 1931 года в Ленинграде в учительской семье. Отец, выходец из крестьянской старообрядческой семьи Яков Алексеевич Горбовский (1900-1992) был репрессирован в 1937. Мать, дочь коми-зырянской детской писательницы Агнии Сухановой Галина Ивановна Суханова перед самой войной отправила сына к сестре арестованного мужа в Порхов, который захватили немцы. После Победы разыскалась мать, пробывшая всю блокаду в Ленинграде. Поэт позже вспоминал, как он скитался по детдомам, пока мать с отчимом не нашли его и не определили в ремесленное училище № 13. Из училища он попал в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Маркс, совершил удачный побег. Добрался до Ленинграда, но мать с отчимом к тому времени перебрались в Новосибирск, и Горбовский уехал в Костромскую область, где преподавал в сельской школе его ссыльный отец, который помог ему оформить паспорт и окончить семилетку.

Восьмой класс Горбовский закончил уже в Ленинграде, затем служил в стройбате (за три года службы двести с лишним суток отсидел на гауптвахте). После армии поступил в Ленинградский полиграфический техникум, откуда был отчислен через два года.

Занимался в литературных объединениях, сначала в ДК профтехобразования у Давида Дара, затем у Глеба Семёнова в Горном институте. В литобъединении Горного института познакомился с Лидией Гладкой, которая стала первой его женой и с которой он потом уехал взрывником в геофизическую экспедицию на Сахалин, где проработал несколько лет.
Стихи писать начал в шестнадцать лет, в армии писал песни, одна из самых известных - «Сижу на нарах, как король на именинах». Первая публикация стихов - в волховской районной газете «Сталинская правда» (1955). Первая книга вышла в 1960. Член СП СССР с 1963 года. С 1974 года пишет также прозу. Написал либретто оперетты «Гори, гори, моя звезда» на музыку С. Пожлакова (1978).

.

Глеб Яковлевич ГОРБОВСКИЙ: поэзия

***
Расставаясь с жизнью, поднапрячься,
внятною молитвой встретить смерть.
От нее - и впрямь - куда ни прячься,
не уйти: не сдюжить, не суметь.

Смерти лютой предпочел бы каждый
смерть - во сне, иль - в пьяном забытьи…
Умереть, раскаянья возжаждав:
вот мечта, вот помыслы мои!

…Я стою во храме - чужестранцем:
мимо храма пронеслась судьба -
пьяной тройкой! С пыточным румянцем
на щеках запойного раба,

Слишком много было слов, и лени,
и бахвальства - на моем веку.
Я стою во храме на коленях
и с колен подняться не могу.

Нужно прежде встать на четвереньки
и, кряхтя, вздымать себя в тоске,
опираясь не на трость и деньги -
на свечу, зажатую в руке!

СЕМЁНОВНА

Семёновна, в глазах твоих тоска.
Нет, не тоска… Пожалуй, это - время.
Я и не знал, что жить на свете вредно:
линяет взор, как поздние луга.

Нет. Не тоска… Живым - не до нее.
Вошла корова в узкую калитку,
сбежались кошки к дивному напитку
и теплое лакают бытие.

Огромная - аж наклонился тын -
на огороде вымахала тыква.
Семёновна, скажи, а как же ты-то?
Старик - в земле. Последний спился сын.

Отменные над речкой клевера —
их не берет коса… А кто наточит?..
Я - не умею. Дед-сосед - не хочет.
Прости, Семёновна, однако, мне пора…

Пора к себе. Я городом влеком.
Я вновь бегу, шепнув тебе: «Спасибо».
Ты остаешься сторожить Россию,
поить ее целебным молоком.

Семёновна, прощай. Живи всегда.
В глазах твоих - любовь, в терпеньи - сила.
…Я оглянулся. А она - перекрестила!
Кого? Меня? Деревню? Города?

***
Бесстрастное время итожит
труды, что проносятся мимо…
Дворцов современных дороже
развалины древнего Рима!
Мы пьем современного мира
коктейли: любовь за бесценок…
А страсти людские Шекспира
не сходят со сцены!
Являются псевдопророки,
вещают, и… нету их снова…
Но сквозь расстоянья и сроки
незыблема Правда Христова!

ЖИЗНЬ

Очнись... Возьми перо-бумагу,
вгляни с низин - на небеса
И вспомни Бога, что из мрака
тебя извлёк, открыв глаза.

Твои глаза открыл, твой разум,
чтоб ты явленной красотой
обжёгся... но - не вспыхнул сразу,
а величал её святой.

Ты посетил мгновенья жизни,
что даровал тебе Господь.
...На ветке яблоком повисни
и упади, утратив плоть.

* * *
Все, что мешало, парило мозги -
я раздробил с годами на куски.

И все ж осталась глыба из огня,
что выжигает душу из меня...

Нет, не унынье и не алкоголь -
они свою отмельтешили роль.

Остался пламенеющий итог
сомнения, что существует Бог.

Но я иду - в ожегах и в дыму -
навстречу вожделенному - Ему!

РЕКА ЖИЗНИ

Нет, жил я не даром, не зря,
в сердце огонь храня...
Пусть все реки впадают в моря,
но одна впадает - в меня.
Проистекая сквозь все века,
издалека - вдаль,
река Жизни - Божья река
впадает в мою печаль.
Она несет золотой песок
смысла - и пену зла,
и кровь по жилам, и веры ток,
и мед, как в соты - пчела.
Веруй, друг, не печалься, брат, -
в сомненьях резону нет...
Пусть все реки впадают в Закат,
но твоя впадает - в Рассвет!

ПЫТКА

Умирать и опять воскресать
на гнилой, но - родимой постели.
Под бесовскую дудку плясать,
ощущая исчерпанность в теле.

Постепенно смотреть за окно,
добывая там жизни приметы.
И всплывать, опираясь о дно,
из пучины объемлющей - к свету!

Но, Господь, и за эту игру
благодарен тебе я с избытком:
не скулить, что, не выплыв, умру,
но - терпеть двуединую пытку!

* * *
Я оглянулся в глубь огня
и вспомнил, что когда-то все же -
не только не было меня,
но и Адама с Евой - тоже.

Свет солнца без людей не гас.
Что из того, что мир безлюден?
А если так, то в некий час -
нас на земле… опять не будет.

Исчезнет дух, исчезнет плоть,
претерпят крах моря и суши…
…Но если нас создал Господь, -
Он воссоздаст и наши души!

Всяк по-себе… Но исключенья есть.
И все же "эго" - наше кредо здесь,
здесь, на плацу земного бытия…
Превыше всех местоимений - "Я".

А что - любовь? Любовь - есть Божий Дар.
Не та любовь полoв, точнее - пар.
Ей испариться - пара пустяков.
А Дар любви не знает берегов.

Он, этот Дар, и держит на земле
все сущее - в руках, а не в петле.

ВЕРБНОЕ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Предпасхальная теплынь,
небо с плеч стряхнуло тучи!
Прошлогодняя полынь
все еще была - пахучей.

Над беременной рекой
обрела сережки верба…
И восторг, а не покой -
на душе у… маловера.

Маловер! А кто же я,
если только у порога
в светлый праздник Бытия
по "шпаргалке" - вспомнил Бога…

Глеб Яковлевич ГОРБОВСКИЙ: интервью

Глеб Яковлевич ГОРБОВСКИЙ (род. 1931) - русский поэт, прозаик. Академик Академии российской словесности: | .

Глеб ГОРБОВСКИЙ: "ВСЕ ПОЭТЫ - БОЖЬИ СВИСТУЛЬКИ"

Глеб Яковлевич, как прошло очередное лето в дачном посёлке Комарово? Как поработали, отдохнули? О чём новые стихи?
- Пятый год с июня по октябрь живу в писательской деревеньке в Комарове. Мне тут в аренду выделили «полбудки». Стихи пишу каждое утро - уединяясь и будучи абсолютно трезв. В моей записной книжице-толстушке за нынешнее лето накопилось уже 103 стишка. О чём они, спрашиваете? Да обо всём на свете! О многоликой жизни и грядущей смерти. И о старости тоже. Однако неизбежные в моём возрасте нытьё и брюзжание смиряю спасительной иронией и улыбкой. Всегда ненавидел скукоту и тягомотину - и в жизни и в стихах!

В начале лета я вычитал и подписал в печать четвёртый том собрания сочинений - это проза 70-х годов. Эти повести я писал в белорусской деревне Тетёрки близ Витебска. Там с конца 60-х до первой половины 90-х годов прошлого века я ежегодно гостил у родных моей бывшей жены. В Тетёрках мне хорошо писалось. За четверть века вывез оттуда кроме прозы сотни стихов и песен для взрослых и детей. Так что 5-й и 6-й тома собрания сочинений вполне могут пополнить мою «Белорусскую тетрадь», представленную во 2-м и 3-м томах. И вот только что доставили сигнальные экземпляры четвёртого тома, самый первый подарил на юбилей Дмитрию Мизгулину, поэту и меценату из Ханты-Мансийска.

Ещё пришлось нам с Лидой спешно заняться вёрсткой книги избранных стихов первого десятилетия ХХI века «Два берега». По словам составителей, выбирать было из чего - настрочил, оказывается, больше тысячи стихов! Отсеивали безжалостно, но всё равно будущая книга получается толстой.

Слава Богу, без меня этим летом делалось ещё и приложение к собранию моих сочинений - сборник избранных песен многочисленных композиторов, музыкантов и бардов, положивших на музыку мои стихи и тексты, специально сделанные для кино, театра и эстрады.

Мне удивительно, что до сих пор самые разные люди на свои мотивы и лады распевают мои стихи не только в России. Например, на недавнем творческом вечере - в связи с вручением мне диплома номинанта премии Союзного государства России и Беларуси - чудесно прозвучала песня «Высота», которую привезли в подарок из Бостона композитор Евгения Хазанова и замечательный молодой певец Александр Пахмутов.

Как всегда, к нам в Комарово приезжали гости - не случайные, а дорогие: Людмила Ефремова из Надыма, Татьяна Агапова из Мурманска, Инга Петкевич, Анатолий Домашёв, Лилия Старикова, Виктор Соснора с киногруппой и ещё много хороших друзей. А настоящим праздником общения получилась встреча в Доме творчества писателей «Комарово» - Дмитрий Мизгулин приезжал вручать мне премию «Югра».

Ваша литфондовская дача в двух ша-гах от дачи, или будки, Анны Андреевны Ах-ма-товой. Есть нечто знаменательное в том, что вы не вошли в группу «ахматовских сирот», хотя по возрасту и общности некоторых компаний и могли бы войти, это было в литературном смысле престижно и выгодно. А чей вы, если так можно сказать, поэтический сын или «сирота»?..
- Здесь, как видите, не одна ахматовская «будка»: есть ещё пять домиков. И в каждом из них в своё время жили и работали многие другие замечательные поэты и прозаики, но о них почему-то не вспоминают. А если на этих домиках вешать мемориальные таблички, то и стен не хватит. Домик, где жила Ахматова, как известно, привёл в порядок Александр Жуков, талантливый композитор, положивший на музыку стихи Ахматовой и других поэтов Серебряного века. Он один из учредителей Новой Пушкинской премии, которую я тоже имел честь получить в 2009 году. Теперь в домике Ахматовой живёт другой лауреат этой премии - Валерий Попов. Остальные домики с 50-х годов прошлого века Литфондом не ремонтировались, поэтому писателям-арендаторам пришлось своими силами и средствами заняться ремонтом и благоустройством территории. И теперь уже никто не может сказать, что наша «деревенька» бесхозная и запущенная. Я уже не раз - и в прозе, и в стихах, и во многих интервью - рассказывал о том, как Иосиф Бродский, Анатолий Бобышев и Анатолий Найман познакомили меня с Анной Андреевной Ахматовой. Вы можете об этом прочесть во втором томе собрания сочинений. И в прошлом, и в новом веке я посвящал Ахматовой стихи.

Что касается «ахматовских сирот», я и не помышлял оказаться среди них. Думаю, взрослый человек, особенно поэт, верующий в Отца Небесного, сознающий себя сыном родной земли-Отчизны и всего Земшара, вряд ли может называть себя сиротой. Иосиф Бродский посвятил мне в молодости пророческие стихи, а я ему ответил только после его кончины…

У Анны Андреевны был только один сын-сирота - Лев Николаевич Гумилёв. Это у лейтенанта Шмидта, как известно, оказалось «сирот» без числа.

А моё творческое начало - от собственных родителей, учителей русского языка и литературы. Обратил меня к книге, к творчеству мой отец, которого я разыскал после войны в деревне Жилино в Заволжье, где он жил в ссылке после 10 лет лагерей. А уже потом - Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Блок, Есенин…

Вообще-то сиротой я себя почувствовал ещё при живых родителях: отца у меня на долгие годы отнял режим, а маму - война. Да и само детство она, проклятая, отняла: сделала меня подранком-зверёнышем. Хорошо ещё, что не сломался твёрдый стерженёк, доставшийся мне по наследству и от родителей, и от предков, крепких телом и духом северян - землепашцев, охотников, рыбаков. Вот и выкарабкался, нашёл свой путь.

Не тянет ли вас проехаться по России, Белоруссии, Украине, вновь почувствовать себя гражданином большой страны СССР, встретиться с друзьями-поэтами, почитать стихи во дворцах культуры, послушать курского соловья, засмотреться на белого аиста в небе Полесья, яркие звёзды над украинской мазанкой?
- Честно говоря, уже не тянет… Это давно пережито, увидено, прочувствовано - и перешло в стихи и песни… Всего этого вторично не осилить. Зато память мне не изменила, воображение не оскудело, «окаянный котелок» варит день и ночь. Поэтому могу мысленно оглянуться и увидеть всё в деталях: военное детство с виселицами в Порхове, скитания по Псковщине и Прибалтике; отрочество с ремеслухой, детской тюрьмой и колонией; стройбатовскую юность, а уже потом и Сахалин, и камчатские вулканы, и Верхоянье, и украинскую Одессу, и белорусскую Хатынь, и итальянскую Венецию, и американский Нью-Йорк. И ещё много других городов и весей. Время позволило мне всё пройденное увидеть как бы заново. Все эти образы и впечатления превращаются теперь в новые стихи.

В каких цветах вы воспринимаете свои военное детство, юность, зрелость? И какой вообще ваш любимый цвет? И ваш любимый цветок, любимое время суток, любимая песня?
- Любимый цветок - незабудка. Любимые цвета - голубой и зелёный, цвета неба, воды и весенней нивы. А нелюбимый цвет - красный: цвет режима, на долгие годы отнявшего у меня отца, цвет крови и зарева военных пожарищ. Люблю утро, особенно солнечное, когда пишу стихи. Песни люблю очень многие, но особенно - лермонтовскую «Выхожу один я на дорогу».

Сейчас стало модно составлять рейтинги поэтов, поспешно складывать антологии, словари, обнародовать списки… И при этом зачастую сами стихи «наипервейших поэтов» никто не может вспомнить, никто не читает их любимым девушкам, не декламирует со сцены…
- Я обо всех этих рейтингах не хочу и думать. Мне наплевать на всю эту возню мышиную, иностранщину-белиберду. Это же просто отвлекуха от настоящей работы писателя, особенно поэта.

- Откуда к вам приходят слова и мысли?
- У меня «процесс сложения стихов» начинается с внезапной вспышки в мозгу. Сверкнёт - а там уж и мысль, и опыт помогают. Обычно идёт без натуги, без томительных поисков. А иногда будто под диктовку записываю… Может, недаром и меня кто-то назвал «Божьей дудкой»? Похоже, все мы, поэты, Его «свистульки».

Какие стихи дались вам труднее всего? И сколько на сегодняшний день в вашем ещё неполном собрании сочинений стихотворений? Хотя бы примерно?
- Труднее всего дались те, за которые слишком дорого заплачено: судьбой, сердечной болью, потерей любимых…
А подсчётами написанных стихов и публикаций я не занимаюсь.

Можно ли, на ваш взгляд, судить поэта за поступки - совершённые или несовершённые? Или большие поэты неподсудны по определению?
- Я уверен: все мы, в том числе и поэты, - подсудны. И перед судом людским, народным, и перед судом собственной совести. А ещё есть Высший суд - Божий. Только глупый человек, безнравственный по большому счёту, может мнить себя неподсудным. Рано или поздно за всё каждому из нас придётся ответить.

- Есть ли стихи, за которые вам стыдно?
- Того, что опубликовал, пожалуй, не стыжусь. Ну что-то не получилось или получилось слабо, неточно по слову и мысли - так это же вполне естественно при таком потоке… Всё-таки удалось остаться самим собой. А то, что сочинял в армейские времена, страстно желая печататься, - публиковать в газетах, слава Богу, никто не захотел. Спасибо им за это!

Может быть, вы сами зададите себе вопрос, который вам никогда не задавали, но на который хотелось бы публично ответить?
- Я бы задал себе такой вопрос: «А не отравились ли вы, батенька, стихами, без меры их употребляя, а также производя их в таком количестве до столь преклонных годов?»
Отвечу так: «Увы, нет: аппетит и жажда сих продуктов неутолимы и неиссякаемы, хотя я уже действительно старик беззубый и стал похож на бегемота».

Свидетельствую для наших читателей и почитателей - поэт Глеб Горбовский в отличной форме! Что и видно на фотографии. Спасибо вам, Глеб Яковлевич, за интересную беседу и стихи. Здоровья вам!
- Спасибо!

Родился 4 октября 1931 года в Ленинграде в учительской семье. Отец, выходец из крестьянской старообрядческой семьи, Яков Алексеевич Горбовский (1900-1992) был репрессирован в 1937. Мать, дочь коми-зырянской детской писательницы Агнии Сухановой, Галина Ивановна Суханова (ум. в 1996) перед самой войной отправила сына к сестре арестованного мужа в Порхов, который захватили немцы.

После Победы разыскалась мать, пробывшая всю блокаду в Ленинграде. Поэт позже вспоминал, как он скитался по детдомам, пока мать с отчимом не нашли его и не определили в ремесленное училище. Из училища он попал в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Маркс, совершил побег. Добрался до Ленинграда, но мать с отчимом к тому времени перебрались в Новосибирск, и Горбовский уехал в Кинешму (Ивановская область), где преподавал в сельской школе его ссыльный отец, который помог ему оформить паспорт и окончить семилетку.

Восьмой класс Горбовский закончил уже в Ленинграде, затем служил в стройбате (за три года службы двести с лишним суток отсидел на гауптвахте). После армии поступил в Ленинградский полиграфический техникум, откуда был отчислен через два года.

Занимался в литературных объединениях, сначала в ДК профтехобразования у Давида Дара, затем у Глеба Семёнова в Горном институте. В литобъединении Горного института познакомился с Лидией Гладкой, которая стала первой его женой и с которой он потом уехал взрывником в геофизическую экспедицию на Сахалин, где проработал несколько лет.

Стихи писать начал в шестнадцать лет, в армии писал песни, одна из самых известных - . Первая публикация стихов - в волховской районной газете «Сталинская правда» (1955). Первая книга вышла в 1960. Член СП СССР с 1963 года. С 1974 года пишет также прозу. Написал либретто оперетты «Гори, гори, моя звезда» на музыку С. Пожлакова (1978).

Был четырежды женат (в первом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет троих детей.

ГОРБОВСКИЙ, Глеб Яковлевич (р. 4.X.1931, Ленинград) - русский советский поэт. Выступил в печати в 1954. В 1960 опубликовал сборник стихов «Поиски тепла». Для его поэзии характерны ясный музыкальный стих, конкретное видение предметов, лирический накал.

Лит.: Винокуров Евг. , Стихи Глеба Горбовского, «Лит. газета», 1960, 4 авг., № 92; Михайлов И., Новый голос, «Нева», 1961, № 9.

М. И. Ульман

Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. - Т. 2. - М.: Советская энциклопедия, 1964

Глеб Яковлевич Горбо́вский (род. 4 октября 1931 года , Ленинград) - русский поэт, прозаик. Член Русского ПЕН-центра (). Академик Академии российской словесности (1996).

Биография

Личная жизнь

Был четырежды женат (в первом и четвёртом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет трёх детей.

Отзывы критиков

Стихам Горбовского присущи приятная музыкальность и намеренно простой подбор слов и рифм, его строки обретают глубину благодаря широте обзора и необычности ассоциаций. Горбовский одержим поисками изначального смысла явлений жизни; его одиночество требует утешения; связь между эпохой и вечностью, реальностью и сказкой, человеком и вселенной постоянно воплощается в новых и новых поэтических образах. Показывая человека с его ответственностью перед самим собой, перед др. людьми и судьбой, Горбовский способен быть выше советской повседневности и от её непосредственного изображения прийти к этим основным жизненным вопросам как символам.

Премии

• Государственная премия РСФСР имени М. Горького (1984) - за книгу стихов «Черты лица» (1982)
• лауреат конкурса «Умное сердце» имени Андрея Платонова по разделу «Поэзия» (Москва, 1995)
• лауреат общественного конкурса (по опросу жителей Санкт-Петербурга) «Литератор года» (2001)
• «Золотое перо» Межрегионального Союза писателей Северо-Запада (2001)
• православная литературная премия Святого князя Александра Невского (2005)
• премия правительства Санкт-Петербурга в области литературы (2005)

Награды

• орден «Знак Почёта» (2.10.1981)
• Петровская медаль «За веру и верность» от Капитула российских орденов (2000)
• юбилейная медаль памяти маршала Георгия Жукова (2001)

Сочинения

Сборники стихов

• «Поиски тепла», 1960
• «Спасибо, земля», 1964
• «Кто на чём едет». Стихи для детей, 1965
• «Косые сучья», 1966
• «Тишина», 1968
• «Новое лето», 1971
• «Разные истории». Стихи для детей, 1972
• «Возвращение в дом», 1974
• «Долина», 1975
• «Монолог», 1977
• «Видения на холмах», 1977
• «Крепость», 1979
• «Разговоры», 1979
• «Явь», 1981
• «Черты лица», 1982
• «Заветное слово», 1985
• «Отражение», 1986
• «Плач за окном», 1989
• «Сорокоуст», 1991
• «Сижу на нарах…», 1992
• «Грешные песни», 1995
• «Флейта в бурьяне», 1996
• «Сгоревшие крылья», 1996
• «Окаянная головушка», 1999
• «Распутица», 2000
• «Падший ангел», 2001

Проза

• «Ветка шиповника». Повесть, 1974
• «Вокзал». Повесть, 1980
• «Первые проталины». Повести, 1984
• «Под музыку дождя». Повесть, 1984
• «Звонок на рассвете». Повести, 1985
• «Свирель на ветру». Повесть, 1987
• «Шествие». Повесть, 1989
• «Остывшие следы». Записки литератора, 1991
• «Апостолы трезвости». Исповедь алкоголика, 1994

Источники

• Казак В. Лексикон русской литературы XX века = Lexikon der russischen Literatur ab 1917 / [пер. с нем.]. - М . : РИК «Культура», 1996. - XVIII, 491, с. - 5000 экз. - ISBN 5-8334-0019-8 .
• Огрызко, Вячеслав Вячеславович. Кто сегодня делает литературу в России. Выпуск 1. Современные русские писатели. - Москва: Литературная Россия, 2006. - С. 101-103. - 416 с. - 1000 экз. - ISBN 5-7809-0049-9 .

Напишите отзыв о статье "Горбовский, Глеб Яковлевич"

Примечания

Ссылки

Отрывок, характеризующий Горбовский, Глеб Яковлевич

Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.

Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…

Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.

Русский поэт, писатель.
Родился в учительской семье, родители Глеба были преподавателями русского языка и литературы. Отец, выходец из крестьянской старообрядческой семьи был репрессирован в 1937, по нелепому доносу, отбыл 10 лет в трудовых лагерях, а потом получил поражение в правах на жительство в крупных городах и поселился в Кинешме, потеряв на время общение с сыном. Мать перед самой войной отправила сына на летние каникулы к сестре арестованного мужа в Порхов, в этой деревне Глеба Горбовского захлестнула война. Мать же всю блокаду пробыла в Ленинграде. Поэт позже вспоминал, как он скитался по детдомам, пока мать с отчимом не разыскали его и не определили его в ремесленное училище №13, где он получил профессию плотника.
Из училища Горбовский попал в колонию для несовершеннолетних преступников в городе Маркс, совершил удачный побег и добрался до Ленинграда, но мать с отчимом к тому времени перебрались в Новосибирск. Горбовский уехал в Кинешму, где преподавал в сельской школе его ссыльный отец, который помог Глебу оформить паспорт и окончить семилетку. Восьмой класс Горбовский закончил уже в Ленинграде, затем служил в стройбате (за три года службы двести с лишним суток отсидел на гауптвахте). После армии поступил в Ленинградский полиграфический техникум, откуда был отчислен через два года.
Стихи писать начал в шестнадцать лет, в армии писал песни, одна из самых известных - «Сижу на нарах, как король на именинах». Первая публикация стихов Горбовкого состоялась в волховской районной газете «Сталинская правда» (1955). Позднее Горбовский занимался в литературных объединениях, сначала в Доме культуры профтехобразования у Давида Дара, затем у Глеба Семенова в Горном институте.
Глеб Горбовский много ездил по стране, работал модельщиком на фабрике «Красный Октябрь», слесарем «Ленгаза», грузчиком, лесорубом и сплавщиком в Сибири, взрывником в геологических экспедициях на Камчатке, Сахалине, в Якутии.
В 50-х годах Глеб Горбовский становится одним из самых популярных неофициальных поэтов Ленинграда. Буквально всем стали известны его песни - «Когда фонарики качаются ночные...», «У помещенья «Пиво-Воды» стоял непьяный постовой...» и др. Первая книга стихов Горбовского вышла в 1960. В 1963 вступил в Союз писателей. Написал великое множество совершенно советских стихов. С 1974 пишет также прозу. Написал либретто оперетты «Гори, гори, моя звезда» на музыку С. Пожлакова (1978). Всего Глеб Горбовский выпустил более 30 книг стихов и прозы.
Был трижды женат (в первом браке на поэтессе Лидии Гладкой), имеет трех детей.
Глеб Яковлевич Горбовский - Лауреат Государственной премии РСФСР (1984) и многих других, Академик Академии российской словесности (1996). Награжден орденом «Знак Почета».