Биография. Биография «Кружок» Великой княгини

ЕЛЕНА ПАВЛОВНА (Фредерика-Шарлотта-Мария), великая княгиня (28.12.1806-09.01.1873). Из германского владетельного дома. Дочь принца Павла-Карла-Фридриха Вюртембергского (1785-1852) генерал-майора русской армии и кавалера орденов Святого Владимира 2-го класса, племянника императрицы Марии Фёдоровны, от брака с принцессой Шарлоттой Саксен-Альтенбургской (1787-1847).

Воспитывалась в Париже, в пансионе известной писательницы Ж.-Л. Кампан. В парижский период жизни большое влияние на Великую княгиню оказало знакомство с известным французским учёным-естествоиспытателем Кювье, с которым вела оживлённую переписку и после отъезда из Парижа. Знакомство со знаменитым ученым-зоологом Ж. Кювье и беседы с ним во многом содействовали развитию принцессы, от природы любознательной и даровитой.

В возрасте 15 лет была избрана Вдовствующей Императрицей Марией Фёдоровной -- также представительницей Вюртембергского дома, в супруги Великому князю Михаилу Павловичу, четвёртому сыну Императора Павла I, самостоятельно, при помощи словаря и учебника грамматики, изучила русский язык.

В 1823 прибыла в Россию и в первый же день своего приезда каждому из 200 представленных ей лиц сумела сказать по-русски несколько приветливых слов: Н.М. Карамзину заметила, что читала его "Историю Государства Российского" в подлиннике, с адмиралом А.С. Шишковым говорила о славянском языке, с генералами - о сражениях и походах и пр. Этот дар применяться к своим собеседникам и позже составлял ее отличительную черту.

В декабре 1823 приняла православие и наречена великой княжной Еленой Петровной, а 8 февраля 1824 вступила в брак с великим князем Михаилом Павловичем (1798-1849).

Умная (император Николай I сказал о ней: "Это ум нашей семьи"), энциклопедически образованная, одаренная тонким чувством изящного, Е.П. любила беседовать с учеными и известными художниками. Имп. Николай I, питавший к Е.П. чувство глубокого уважения, нередко советовался с ней в семейных делах и при всей своей самостоятельности прислушивался к ее мнению.

В 1828, согласно завещанию императрицы Марии Фёдоровны, к Е.П. перешло управление Мариинским и Повивальным институтами. Она состояла шефом 10-го драгунского Новгородского полка. В 1849 Елена Павловна овдовела. В 1854, во время Крымской войны 1853-56, великая княгиня основала Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия и обнародовала воззвание ко всем русским женщинам, не связанным семейными обязанностями, о помощи больным и раненым; дворец ее превратился в большой склад для вещей и медикаментов; она направила в Севастополь отряд врачей, в состав которого входили хирурги во главе с Н.И. Пироговым. Крестовоздвиженская община явилась предшественницей Русского Общества Красного Креста.

Е.П. проявляла большой интерес к искусству. Ей, по словам сенатора А.Ф. Кони, "доставляло истинную радость "подвязывать крылья" начинающему таланту и поддерживать уже развившийся талант. Проявила себя как меценат: дала средства художнику Иванову на перевоз картины "Явление Христа народу" в Россию, покровительствовала К. П. Брюллову, И. К. Айвазовскому, Антону Рубинштейну.

Ей обязан И.Ф. Горбунов ласковым приемом в петербургском обществе и принятием на казенную сцену; она обратила внимание на выдающийся голос Никольского и содействовала тому, что безвестный певчий придворного хора стал знаменитым тенором русской оперы; Антон Рубинштейн всю жизнь с восторгом вспоминал о ее плодотворном покровительстве и задушевном к нему отношении. Под влиянием музыкальных вечеров у вел. княгини зародилась мысль об учреждении Русского музыкального общества и его органов - консерваторий. За осуществление этой мысли Елена Павловна взялась со свойственною ею пылкостью и настойчивостью, принесла для этого личные материальные жертвы и даже продала свои бриллианты". В ее дворце открылись (1858) первые классы консерватории под руководством А.Г. Рубинштейна.

С конца 1840-х гг. по инициативе Е.П. в Михайловском дворце проводились вечера ("четверги"), на которых обсуждались вопросы политики и культуры, идеи западников и славянофилов, литературные новинки. Салон великой княгини пользовался особым авторитетом среди петербургской дворянской интеллигентской элиты, здесь бывали многие будущие активные деятели реформы 1861 (Н.А. Милютин, Ю.Ф. Самарин, кн. В.А.Черкасский и др.). Е.П. сыграла заметную роль в деле подготовки крестьянской реформы 1861; она представила проект освобождения крестьян (с землей) в своем крупном (свыше 9 тыс. десятин земли) имении Карловка Полтавской губ. В последние годы жизни Е.П. была занята мыслью об устройстве такого лечебного заведения, в котором молодые врачи могли совершенствоваться в практической деятельности и которое оновременно было бы объединяющим центром для научной и учебной деятельности врачей. Мысль эта осуществилась лишь после ее смерти открытием в 1885 "Клинического института вел. княгиня Елены Павловны". Скончалась в СПб. в возрасте 66 лет; похоронена в Петропавловском соборе. Личность Е.П. привлекала многих современников. Лица, к ней близкие, отзывались о ней восторженно: "Сохраняя под нежной женственной оболочкой мужественную и стойкую волю, всегда направленную к возвышенным целям, Елена Павловна обладала тем огнем, который зажигает сердца людей как для преданной любви, так и для вражды". По словам гр. П.А. Валуева, с кончиной Е.П. "угас блистательный умственный светильник... Ни одна из областей человеческих знаний и искусств ей не была чуждою. Она покровительствовала многому и создала многое. Но я несколько раз призадумывался над вопросом... насколько было в ее разнообразной, кипучей и блистательной деятельности долей ума и сердца, искренности и преднамеренности. Теплом от нее не веяло. Она сама несколько раз мне говорила, как первые годы ее жизни у нас на нее подействовали, и должны были подействовать сжиманием и обледенением. Быть может, ее влияние было бы еще значительнее и знаменательнее, если бы она не подверглась гнету этих первых лет". В придворных кругах Е.П. упрекали в честолюбии и стремлении к рекламе: "Всеми она признана мастерицей устраивать праздники и пленять своим умом; если бы эта умная женщина не мешалась в государственные дела, она, конечно, была бы украшением нашего двора".

От брака с вел. князем Михаилом Павловичем имела 5 дочерей, вел. княжон Марию (1825-1846); Елизавету (1826-1845), замужем за герцогом Адольфом-Вильгельмом Нассауским; Екатерину (1827-1894), замужем за герцогом Георгом Мекленбург-Стрелицким; Александру (1831-1832) и Анну (1834-1836).

Многие знают, что до 1917 года медицинских сестёр назвали сёстрами милосердия или милосердными сёстрами. Кто-то, быть может, вспомнит, что в России сёстры милосердия впервые появились во время Крымской войны 1854-1855 годов в осаждённом Севастополе, и даже станет утверждать, что связано их появление с именем великого русского врача-хирурга Николая Ивановича Пирогова. А вот это будет не совсем верно, ибо своим появлением институт сестёр милосердия обязан не столько Пирогову, сколько одной замечательной женщине, некогда очень известной, а сейчас, к сожалению, очень редко вспоминаемой, – великой княгине Елене Павловне .

Портрет Елены Павловны Романовой (художник В.И.Гау, 1837 год)

Елена Павловна до перехода в православие звалась Фредерикой Шарлоттой Марией. Она была урождённой принцессой Вюртембергской, дочерью принца Павла Карла Фридриха Вюртембергского (1785-1852) и племянницей российской императрицы Марии Фёдоровны – жены Павла I.

Она появилась на свет 28 декабря 1806 года и с детских лет воспитывалась в частном пансионе в Париже. Подругами по пансиону у Елены были близкие родственницы знаменитого зоолога Жоржа Кювье, известного нам со школьной скамьи в качестве основоположника палеонтологии как науки, в доме которого она часто бывала. «Беседы с Кювье много содействовали развитию принцессы, от природы любознательной и даровитой», – сообщает «Энциклопедический словарь» Брокгауза и Ефрона.

Будучи пятнадцатилетней девушкой, она была выбрана российской императрицей в жёны своему младшему сыну, великому князю Михаилу Павловичу – брату императоров Александра I и Николая I. До переезда на новую родину принцесса самостоятельно, без учителя, при помощи лишь словаря и грамматики изучила русский язык. В 1823 году она приехала в Россию. В первый же день по приезде

…каждому из 200 представленных ей лиц сумела сказать несколько приветливых слов: Карамзину заметила, что читала его историю в подлиннике, с Шишковым говорила о славянских языках, с генералами о сражениях и походах. Этот дар применяться к своим собеседникам и позже составлял отличительную черту Великой княгини.

Свадьба с Михаилом Павловичем состоялась в 1824 году. Это был «неравный» брак, ибо жених уступал невесте в образовании и культуре, и его больше тянуло не к наукам и искусствам, а к занятиям военным делом в том виде, как это понимал его отец – император Павел I, то есть к строевой муштре. Тем не менее, Михаил Павлович вошёл в историю России, основав, будучи начальником всей русской артиллерии, в 1820 году Артиллерийское училище, впоследствии ставшее именоваться Михайловским.

Молодожёны получили воистину царский подарок – задуманный ещё в 1798 году Павлом I и построенный в 1819-1825 годах архитектором Карлом Росси величественный Михайловский дворец в Петербурге. Благодаря своей молодой обаятельной хозяйке он уже вскоре становится центром притяжения культурной элиты Петербурга.

Энциклопедически образованная, одарённая тонким чутьём изящного, Елена Павловна особенно любила разговор с учёнейшими людьми и талантливейшими художниками своего времени… Вечера и обеды она давала не часто, но они были блестящими; приглашённые не всегда принадлежали к высшим слоям общества.

Среди выдающихся деятелей искусства и науки, в разное время общавшихся с великой княгиней и нередко получавших от неё поддержку своим начинаниям, можно назвать художника Карла Брюллова, написавшего портрет молодой Елены Павловны, композитора Антона Рубинштейна, основателя Пулковской обсерватории астронома Василия Струве, биолога и географа Карла Бэра, врача и учёного Николая Пирогова.

Необходимо сказать и об участии Елены Павловны в судьбе Александра Сергеевича Пушкина, не раз бывавшего в её дворце. Вот красноречивая цитата из датированного 15-м февраля 1837 года письма Василия Андреевича Жуковского отцу поэта Сергею Львовичу Пушкину:

…государыня Великая княгиня, очень любившая Пушкина, написала ко мне несколько записок, на которые я отдавал отчёт её высочеству согласно с ходом болезни.

Казалось бы, что Бог дал этой женщине всё необходимое для счастья: красоту, ум, дом – прекрасный дворец, восторг и почитание выдающихся людей своего времени, наконец, большую семью – мужа и пятерых дочерей. Но счастье это длилось недолго: в 1832 году умерла годовалая дочь Александра, а в 1836 году скончалась двухлетняя Анна; в 1845 году умирает девятнадцатилетняя Елизавета, а ещё через год – старшая дочь Мария, которой был лишь 21 год. В 1849 году умер Михаил Павлович, и великая княгиня овдовела в возрасте 43 лет.

После этого Елена Павловна полностью посвятила себя общественной и благотворительной деятельности. Ещё в 1828 году императрица Мария Фёдоровна завещала ей заведование Мариинским и Повивальным институтами, и с тех пор проблемы медицины были постоянно в поле её зрения. Елену Павловну, правда, обвиняли в протекции и покровительстве в основном врачам-немцам, но вряд ли подобные упрёки были справедливы, если вспомнить её участие в судьбе выдающегося русского врача Николая Ивановича Пирогова.

В 1847 году Пирогов едет на Кавказ в действующую армию. Главной целью его поездки было опробовать применение анестезии (использование эфира и хлороформа для обезболивания операций) в непосредственной близости от поля боя. Вскоре после возвращения в Петербург он был приглашён к великой княгине, интересовавшейся результатами его поездки на Кавказ.

Некоторые подробности этой встречи и предшествовавших ей событий можно узнать из фрагмента письма самого Николая Ивановича к баронессе Раден, приведенного в биографии Н.И.Пирогова, написанной его современником Ю.Г.Малисом и впервые опубликованной в «Биографической библиотеке Ф.Павленкова».

Дело в том, что по возвращении с Кавказа Пирогов практически сразу с дороги отправился на доклад к военному министру и оказался одетым не по форме, за что получил резкий выговор от попечителя Медико-хирургической академии генерал-адъютанта Н.И.Анненкова. Это привело учёного в страшное расстройство, и вот что он рассказал о дальнейших событиях:

Я был так рассержен, что со мной приключился истерический припадок со слезами и рыданием… После этой выходки я решил подать в отставку и проститься с академией. Но аудиенция у Великой княгини возвратила мне бодрость духа и так меня успокоила, что я не обратил внимания на это отсутствие такта в моём начальстве. Великая княгиня выразила мне своею любознательностью и уважением к знанию то, что выразить следовало бы главе научного заведения. Она входила во все подробности моих занятий на Кавказе, интересовалась различными результатами анестезии на поле сражения; словом, обращение Великой княгини со мной было таково, что я устыдился своей минутной слабости. Убеждённый, что около трона я найду лучших судей, одарённых большим пониманием, я рассудил, что мне следует смотреть на бестактность моего начальства, как на своевольную грубость лакеев.

А Елена Павловна одновременно достигла две цели: сохранила Пирогова для науки и спасла престиж верховной власти в глазах великого учёного. Не зря Николай I говорил о своей невестке: «Это ум нашей семьи!».

Спустя всего несколько лет началась Крымская или, как её раньше называли, Восточная война. Огромная объединённая армия из войск Англии, Франции, Турции и Сардинского королевства высадилась в Крыму, осадив главную российскую крепость и базу флота на Чёрном море – Севастополь. Началась его героическая и трагическая оборона.

В это трудное для России время великая княгиня делает одно очень важное и благое дело – дело, которое в любой стране, кроме нашей, к сожалению, обессмертило бы её имя: она организует в России движение сестёр милосердия для оказания помощи раненым воинам. Вот, как рассказывается об этом в уже упомянутой биографии Н.И.Пирогова:

Женский уход в больницах тогда уже существовал и в Европе и у нас. Но о том, чтобы женщины заботились о раненых и больных на самом театре военных действий, на перевязочных пунктах и в полевых лазаретах, ближайших к полю сражения, никто не помышлял. Эта смелая и совершенно новая мысль впервые возникла во время Крымской кампании у Великой княгини и великой женщины Елены Павловны. Просьбами Елене Павловне удалось склонить императора Николая Павловича к допущению такого неслыханного эксперимента. Великая княгиня обратилась с воззванием к патриотизму русских женщин и собственной рукой в госпитальной клинике Пирогова наложила повязку на оперированного, чтобы доказать, что подобная помощь ближнему не может иметь ничего предосудительного. На призыв Великой княгини откликнулись русские женщины, и из всех слоёв общества явились желавшие самоотверженно принять на себя высокие и трудные обязанности сестёр милосердия. Великою княгиней была основана «Крестовоздвиженская община сестёр попечения о раненых и больных. «Первым крестовоздвиженским сёстрам, – говорит Пирогов, – пришлось прямо идти в огонь страшной Крымской войны». Вести их в этот огонь и руководить их деятельностью Великая княгиня и предложила Пирогову.

В октябре 1854 года Крестовоздвиженская община получила высочайшее разрешение на своё существование, а в ноябре того же года она уже действовала в Крыму.

Великая княгиня Елена Павловна в числе сестёр милосердия, сер. 1850-х гг.

Крестовоздвиженская община стала предшественницей Российского красного креста. К сожалению, даже у знакомого с историей большинства наших соотечественников название «Красный крест» ассоциируется с именем английской медсестры Флоренс Найтингейл, участвовавшей в той же Крымской войне, но в рядах английской армии, штурмовавшей Севастополь. В честь неё Лига Международного Красного Креста учредила в 1912 году медаль – высшую награду для медсестёр, которой были удостоены и несколько десятков российских и советских сестёр милосердия и медицинских сестёр. В России достойных претендентов на такую роль как обычно не нашлось…

Впрочем, нельзя говорить, что специальных наград для медсестёр в России вообще никогда не было. В 1856 году по просьбе всё той же Елены Павловны была отчеканена медаль для награждения особо отличившихся сестёр Крестовоздвиженской общины. Тогда же подобную медаль учредила и императрица Александра Фёдоровна – вдова Николая I.

Конечно, у великой княгини Елены Павловны, как у любой яркой личности, были не только почитатели. Но даже в словах придворных недоброжелателей проскальзывает восхищение ею:

Всеми она признана мастерицей устраивать праздники и пленять своим умом; если бы эта умная женщина не мешалась в государственные дела, она, конечно, была бы украшением нашего двора.

Умерла Елена Павловна 3 (15) января 1873 года. В том же году было принято решение реализовать один из её последних замыслов – построить в Петербурге институт усовершенствования врачей. Через двенадцать лет, в день тезоименитства великой княгини состоялось торжественное открытие и освещение Клинического института великой княгини Елены Павловны, попечительницей которого стала её дочь – великая княгиня Екатерина Михайловна. Ныне этот институт называется Санкт-Петербургской медицинской академией последипломного образования.

Лишь недавно появился небольшой памятник великой княгине Елене Павловне, но самая великолепная память об этой женщине – это Михайловский дворец, где она была первой и многолетней хозяйкой, принимая виднейших деятелей науки и культуры тогдашней России. И после её смерти вот уже сто с лишним лет дворец является центром русской культуры – в нём находится Государственный Русский музей.

Владимир Агте,
член Союза журналистов России

пока набиралась ванная - долистала альбом "Великая княгиня Елена Павловна - хозяйка Михайловского дворца" [Альманах Русского музея вып. 163, Спб.: Palace Editions, 2007]. эта женщина всегда нравилась мне в первую очередь за свой острый ум, либеральные взгляды и непростые интересы (к тому же о её собраниях так много писал мой любимый граф Одоевский).
из альманаха я открыла для себя несколько новых её портретов и решила окончательно, что внешне она все-таки тоже особа весьма приятная (хотя два портрета Брюллова резко отличаются от всех остальных). впрочем, пусть каждый судит сам... я для себя собрала самые интересные портреты.

Ж.Кур Портрет Вел.княгини Елены Павловны. 1842. Государственный Русский музей

Неизвестный художник Портрет Вел.княгини Елены Павловны 1824 г.

Портрет принцессы Шарлотты Вюртембергской, 1820-е гг.

Лагрене А. Ф.Елена Павловна (великая княгиня, вторая половина 1820-х) - кость, акварель, гуашь. Государственный Русский музей

Неизвестный художник Портрет Вел.княгини Елены Павловны 1820е.

Портрет Великой княгини Марии Павловны. Первая половина XIX века. Санкт-Петербургский государственный музей театрального и музыкального искусства.

Ансельм-Франсуа Лагрене. Елена Павловна. 1820-е. миниатюра

Felice Schiavoni. La granduchessa Elena Paulowna.

спасибо con_certo

Карл Брюллов. Портрет великой княгини Елены Павловны. 1829 г. ГАРФ

Джордж Доу. Портрет Великого князя Михаила Павловича. начало 1820-х. Государственный Русский музей

К.Брюллов. "Портрет великой княгини Елены Павловны". 1830. Государственный Русский музей

К. Кронноветтер. Портрет Великой Княгини Елены Павловны. Около 1830 г. Государственный Русский музей

Кристина Робертсон. Портрет Елены Павловны. ГМЗ "Павловск". спасибо elize_sun

А. Граль. Портрет Великой Княгини Елены Павловны. Около 1830 г. Государственный Русский музей

Сюдор. Портрет Вел.княгини Елены Павловны (литография из собрания Н.В.Соловьева). 1836. Государственный Русский музей

В. И. Гау. Портрет Великой княгини Елены Павловны. 1840

Виннергальтер Франсуа Ксавье. Портрет Великой княгини Елены Павловны. 1862.

Л. Ноэль. Портрет Великой княгини Елены Павловны (литография с портрета Ф.Виннергальтера). 1863. Государственный Русский музей

И. фон Гальбиг. Бюст Елены Павловны. мрамор. 1867. Государственный Русский музей

А.П.Рокштуль. Портрет Вел.княгини Елены Павловны. 1869. Государственный Русский музей.

Х. Шмид. Портреты великой княгини Елены Павловны и великого князя Михаила Павловича верхом. Вторая четверть XIX века. Государственный Русский музей

В. В. Матэ. Портрет Елены Павловны в окружении сотрудников консерватории. ксилография. Государственный Русский музей

Великая княгиня Елена Павловна в числе сестёр милосердия, середина 1850-х годов

Открытки из коллекции В.Н. Лапина

Этот пост уже был у меня больше года назад.
Но среди френдов поднялся вопрос про нее и я его дополнила и раскрасила.
МашаЗагребчанка - специально для тебя:
Знакомьтесь

рисунок Соколова
Елена Павловна (Фредерика-Шарлотта-Мария) - русская великая княгиня (1806 - 1873), дочь вюртембергского принца Павла-Карла.

Любитель рассеянной жизни и человек беспокойного характера, принц не мог ужиться со своим братом-королем и переселился в Париж, где отдал дочерей в пансион госпожи Кампан. Систематическое и разумное воспитание заменило здесь для десятилетней девочки самодурство и суровость угрюмой бабки, дочери Георга III английского, и жестокие воспитательные эксперименты отца. Дружба их с обучавшимися у Кампан девицами Вальтер, родственницами знаменитого Кювье, бывшего в это время директором Jardin des Plantes, дала последнему возможность оценить живой, проницательный и жадный к знанию ум юной принцессы, которую он приглашал к себе нередко на воскресенья и праздники. Долгие беседы с великим ученым, его рассказы и указания, прогулки с ним по Jardin des Plantes, знакомство с разнообразными проявлениями и произведениями природы стали благотворной школой для умственного и нравственного развития девушки; покинув через четыре года Париж, она продолжала вести с Кювье оживленную переписку.

Портрет Михаила Павловича рукою Кипренского
Ей не было еще шестнадцати лет, когда император Александр I письменно просил ее руки для своего брата Михаила Павловича.

Х. Шмид. Портреты великой княгини Елены Павловны и великого князя Михаила Павловича верхом. Вторая четверть XIX века
Императрица Мария Федоровна, по почину которой был сделан этот выбор, постоянно относилась к Фредерике-Шарлотте, нареченной 5 декабря 1823 г. Еленой, с искренним расположением и полным доверием. На пути в Россию, будущая великая княгиня выучилась настолько основательно русскому языку, что могла прочесть в подлиннике "Историю Государства Российского" Карамзина.

Супружество Елены Павловны продолжалось около двадцати шести лет и не было лишено терний: она потеряла четырех дочерей, да и характеры супругов были противоположны.
До свадьбы Михаил Павлович любил другую (Хилкову П.А), как он писал, "буду любить до последнего вздоха". С невестой почти не говорил, и она даже решила уехать. "Отправьте меня вон из России, я вижу, что не нравлюсь..." (Вспоминала Смирнова-Россет)

Великий князь Михаил Павлович соединял в своем лице представителя неумолимого служебного долга и блюстителя строжайшей дисциплины, понимаемых крайне узко, мелочно и формально, - и человека с острым, иронически настроенным умом и порывами доброго в сущности сердца. "Суровость его лица и взгляда из-под нахмуренных бровей, - говорится в записках князя Имеретинского, - резкая манера выговаривать и неумеренная строгость взысканий за маловажные проступки - все это было вынужденно, ненормально и свойственно только видимому, а не истинному характеру Михаила Павловича". Выдающиеся свойства ума и тонкая сердечная деликатность великой княгини, выражавшиеся в умении ставить себя в положение других, разделяя и понимая их интересы, способность делать это с чарующей простотой, сразу уничтожавшей условность и натянутость отношений, чуткость в симпатиях и верность в дружбе завоевывали ей преданность всех встречаемых и отыскиваемых ею на жизненном пути.

К.Брюллов Великая княгиня Елена Павловна с дочерью
До конца своих дней она интересовалась всеми явлениями в области знания и умственной деятельности, часто приходя, где было нужно, на помощь своим участием, содействием и материальной поддержкой. Ее живо занимала деятельность университета, Академии Наук, Вольного Экономического общества. Она имела долгие беседы с профессором Арсеньевым, желая ближе познакомиться с историей и статистикой России; вела богословские разговоры с епископом Порфирием Успенским и с архиепископом херсонским Иннокентием, который, по его словам, был "удивлен и почти унижен" сознанием, что великая княгиня, близко зная историю и основания православия, захватила его некоторыми вопросами врасплох и вынудила у него просьбу дать ему время справиться для категорического ответа.

Она заказала через Юрия Федоровича Самарина профессору Беляеву исследование о началах представительных учреждений в России. В ее покоях встречали в высшей степени внимательный и ласковый, сознательно обдуманный прием Гумбольдт, барон Гакстгаузен, Кюстин, Бэр, Струве, граф Виельгорский, князь Одоевский, Тютчев, граф Блудов, Ланской, Чевкин, князь Горчаков, граф Муравьев-Амурский, Киселев и другие. Она никогда не замыкалась в узкий кружок приближенных придворных, признавая, что "маленький кружок, который, приносит великий вред: он суживает горизонт и развивает предрассудки, заменяя твердость воли упрямством. Сердцу нужно общение только с друзьями, но ум требует новых начал, противоречия, знакомства с тем, что делается за стенами нашего дома". Наряду с устройством в залах ее дворцов под ее руководством блестящих празднеств, отличавшихся особым вкусом и оригинальностью, она создала нейтральную почву, на которой могла встречаться с интересовавшими ее людьми, не ставя этого в зависимость от обычных условий придворной жизни и приглашая их в свой дворец от имени княжны Львовой или княгини Одоевской.

Император Николай выражал Елене Павловне особое внимание, называя ее le savant de famille, нередко советовался с ней в семейных делах и, при всей своей самостоятельности, прислушивался к ее мнению. Ей доставляло истинную радость "подвязывать крылья" начинающему таланту и поддерживать уже развившийся талант; ею даны были средства Иванову на перевозку "Явления Христа" на родину и на снятие с него дорого стоивших фотографических снимков; ей обязан И.Ф. Горбунов ласковым приемом в петербургском обществе и принятием на казенную сцену; она обратила внимание на выдающийся голос Никольского и содействовала тому, что безвестный певчий придворного хора стал знаменитым тенором русской оперы; Антон Рубинштейн всю жизнь с восторгом вспоминал о ее плодотворном покровительстве и задушевном к нему отношении.

Ж. Кур. Портрет Великой Княгини Елены Павловны.
Под влиянием музыкальных вечеров великой княгини зародилась мысль об учреждении Русского Музыкального Общества и его органов - консерваторий. За осуществление этой мысли Елена Павловна взялась со свойственной ей пылкостью и настойчивостью, принеся для того личные материальные жертвы и даже продав свои бриллианты. Просветительная и благотворительная деятельность великой княгини получила широкое развитие. Императрицей Марией Федоровной ее управлению были завещаны повивальный и Мариинский женский институты, затем к ним присоединилось училище святой Елены, впервые устроенное без принятия во внимание сословных различий воспитанниц. Потом она основала в память своих дочерей Елисаветинскую детскую больницу в Петербурге и детские приюты Елисаветы и Марии в Петербурге и Павловске и совершенно преобразовала и расширила Максимилиановскую лечебницу для приходящих, создав в ней отделение для постоянных кроватей.

Во всех этих учреждениях и ряде других она была не просто высокой покровительницей, а деятельной и озабоченной их успехом силой, умевшей всех вокруг одушевлять и объединять, не подавляя никого своей личностью и возбуждая в каждом радостное сознание общей работы на общую пользу. Главным ее личным делом было учреждение Крестовоздвиженской общины сестер милосердия. Нравственно поддержанная в своей мысли Пироговым, несмотря на тайные и грязные насмешки и явное противодействие со стороны высшего военного начальства, она сумела убедить императора Николая в полезности нового начинания и создала первую по времени военную общину сестер милосердия.

Великая княгиня Елена Павловна в числе сестёр милосердия, середина 1850-х годов
Работа по проведению в жизнь этого учреждения, во все подробности которого она входила лично, соединила ее с Пироговым узами прочной дружбы, первое основание которой было положено еще в 1848 г., когда, узнав, что не знакомый ей лично Пирогов, вернувшийся после тяжелой полугодовой работы на Кавказе, получил резкий выговор от военного министра князя Чернышева за какое-то отступление от формы в своем мундире, она вызвала его к себе и нежным вниманием к великому ученому возвратила ему бодрость духа и отвлекла его от мысли подать в отставку. Последней великодушной мечтой Елены Павловны было устройство Клинического Института, в котором врачи могли бы, по окончании курса и по занятии врачебной практикой, слушать лекции по интересующим их специальным предметам, знакомясь с современным состоянием и успехами медицинских наук. Она предназначила на это особую сумму и выхлопотала у государя землю на Преображенском плацу. Смерть не дала ей возможности дожить до осуществления ее замысла и видеть возникший при деятельном участии ее врача Э.Э. Эйхвальда "Еленинский Клинический Институт".

Наиболее важную историческую заслугу Елены Павловны перед Россией составило ее участие в деле освобождения крестьян от крепостной зависимости. Приехав в Россию, она застала крепостное право в широком и непоколебимом, по-видимому, развитии. Царствование Николая I прошло в слабых попытках преобразования, а не упразднения крепостного ига; не дальше шло и учреждение министерства государственных имуществ, с П.Д. Киселевым во главе.
В намерения и цели последнего входило, однако, повсеместное освобождение крестьян в России. Своими мыслями по этому поводу он делился с великой княгиней, уважением которой он пользовался, а она, в свою очередь, в качестве старшего по летам и по житейскому опыту члена императорской фамилии, внушала эти мысли Александру II .

Первые шаги молодого государя были, однако, направлены по старому пути: был образован негласный комитет, и в известной речи государя московскому дворянству сделана попытка вызвать добровольное, по собственному почину помещиков, отречение их "от существующего порядка владения душами". Когда из доклада министра внутренних дел Ланского стало ясно, что дворянство такого почина на себя принимать не желает, ссылаясь на отсутствие начал, на которых можно было бы освободить крестьян, великая княгиня решилась лично показать, на каких началах можно устроить улучшение быта крестьян, как основание для дальнейшего преобразования крестьянского быта в широких размерах.

Задумав отпустить на волю крестьян своего обширного имения Карловка в Полтавской губернии (12 селений и деревень, 9090 десятин, с населением в 7392 мужчины и 7625 женщин), предоставив им выкупить часть состоявшей в их пользовании земли, в размере, который обеспечивал бы их существование, она выработала, совместно со своим управляющим бароном Энгельгардтом, план разделения Карловки на четыре общества, с собственным управлением и судом и с отдачей им одной шестой части всей помещичьей земли, с платой в год по два рубля за десятину и с правом выкупа земли взносом, с рассрочкой, 25 рублей с десятины. В это время она сблизилась, по рекомендации Киселева, с Н.А. Милютиным.

Михайловский дворец
Поддерживая Елену Павловну своими советами и составляя ей записки для поднесения государю, Милютин выработал план действий для освобождения в Полтавской и смежных губерниях крестьян, в марте 1856 г. получивший предварительное одобрение монарха. Согласно этому плану, великая княгиня обратилась к помещикам Полтавской губернии В.В. Тарновскому, князю А.В. Кочубею и другим, с призывом содействовать ей своими сведениями и соображениями выработке общих оснований освобождения крестьян в Полтавской, Харьковской, Черниговской и Курской губерниях, и затем основанную на их замечаниях и окончательно обработанную Кавелиным записку передала великому князю Константину Николаевичу, вступив с ним по этому поводу в оживленные сношения.

С этого времени дело освобождения крестьян, практическая возможность и осуществимость которого доказана была великой княгиней на ее Карловке, уже всецело направляется Милютиным и великим князем. Против обоих образуется сильная партия, сосредоточившая свои главные нападения, прямые и косвенные, проникнутые мнимым опасением гибельных переворотов и клеветой, на Милютине. Великая княгиня старалась всеми мерами дать государю случай ближе узнать Милютина и увидеть его в настоящем свете.

У себя на вечере она представляет Милютина императрице и дает ему возможность иметь с государыней длинный разговор об освобождении крестьян; знакомит его с князем Горчаковым; подготовляет в феврале 1860 г. у себя в Михайловском дворце встречу и длинный разговор государя с Милютиным о трудах редакционной комиссии; старается установить между Милютиным и великим князем Константином Николаевичем доверчивые и сочувственные личные отношения; сообщает ему о каждом разговоре своем с государем, имеющим отношение к делу освобождения, и постоянно, письменно и словесно, старается поддержать в нем бодрость и веру в успех, говоря ему словами Писания: "Сеющие в слезах пожнут с радостью". Когда после освобождения крестьян Ланской и Милютин остались не у дел, она старалась сберечь Милютина для дальнейшей полезной деятельности и до конца его жизни оставалась ему преданным другом. Главные сотрудники Милютина - князья Черкасский и Юрий Самарин - были постоянными ее посетителями и в разгар работ редакционной комиссии, летом 1859 и 1860 гг., жили в ее дворце на Каменном острове.

Введение земских учреждений и судебная реформа привлекли к себе внимание и безусловную симпатию великой княгини. Она живо интересовалась первыми шагами новых учреждений и очень горячо принимала к сердцу слухи о том, что после падения министра юстиции Замятнина, Судебным Уставам может грозить серьезная опасность. Но всего более мысли ее обращались к дальнейшей судьбе крестьянской реформы. Она просила Самарина написал "Исторический очерк крепостного состояния в его возникновении и влиянии на народный быт", а также историю освобождения крестьян и значения его в народной жизни, находя, что для этого автору достаточно лишь "заставить себя мысленно пережить эпоху славной борьбы".

Графиня Блудова так характеризует в своих записках Елену Павловну: "Еще 45 лет назад я в первый раз увидела ее и эту стремительность походки ее, которая поражала как особенность внешняя, привлекательная, как живое радушие. Эта стремительность была лишь верным выражением стремительности характера и ума ее, стремительности, которой она увлекала все мало-мальски живые умы, которые ее самую иногда увлекала и приводила за собой не мало разочарований, но сама по себе была очаровательна. Ни лета, ни болезнь, ни горе не изменили этой особенности".
Она скончалась 9 января 1873 г.

Из ее 5 дочерей в до совершеннолетия дожила только Екатерина Михайловна. Которая вышла замуж за Герцога Георга Мекленбург-Стрелицкого и осталась жить с мамой в России.

Не все и в царской семье держались консервативных взглядов. Великая княгиня Елена Павловна как раз и была такой. Вообще, ее появление в России сопровождалось скандалом. Когда в 1824 году она, очередная немецкая принцесса, приехала в Петербург в качестве невесты царского сына династии Романовых, ее жених, великий князь Михаил Павлович, наотрез отказался венчаться… 17‑летняя Фредерика Шарлотта Мария (она появилась на свет в 1806 году) родом из Вюртемберга ему сразу же не понравилась – слишком была высокого мнения о себе, слишком умна, скучно рассудительна, словом, не нашего поля ягода. С большим трудом вдовствующей императрице Марии Федоровне, которой девица приходилась родной племянницей, удалось уговорить принцессу повременить, не уезжать. Тем временем на Михаила давили со всех сторон, и он, как самый младший в семье, подчинившись воле матери и братьев – императора Александра I и великих князей Константина и Николая, вздохнул и в феврале 1824 года пошел‑таки под венец с великой княгиней Еленой Павловной – такое православное имя получила принцесса Вюртембергская.

Трудно представить себе таких разных людей в одной семейной паре, какими были Михаил и Елена. Она получила блестящее образование в знаменитом своими выдающимися выпускницами парижском пансионе госпожи Кампан. С ранних лет она, от природы талантливая и любознательная, проявляла необыкновенные способности к точным и естественным наукам. Выдающийся французский зоолог Жорж Кювье даже хотел видеть ее своей ученицей, но принцессе от рождения был уготован иной удел. В 15 лет, узнав, что ей предстоит стать женой великого князя Михаила, принцесса самостоятельно, имея только словарь и грамматику, быстро выучила русский язык, чем, приехав в Россию, поразила придворных. Да и впоследствии Елена Павловна интересовалась наукой, заметно выделялась умом и образованностью среди Романовых. Недаром император Николай I с гордостью говорил о ней: «Это – ученый нашей семьи».

«Это – бурбон нашей семьи» – так мог бы сказать царь о супруге Елены Павловны, своем брате Михаиле. Действительно, в сравнении с ним даже такие страстные любители фрунта, как Константин и Николай, выглядели мягкотелыми либералами. Император Николай каждый раз горько вздыхал, слушая жалобы офицеров на удручающе мелочный педантизм и крайнюю вспыльчивость брата – командира гвардейского корпуса. Потускневшая пуговица или незастегнутый крючок вызывали у Михаила целую бурю гнева. Впрочем, несмотря на это, военные любили своего командира, называя его «добрым угрюмцем». Как писал биограф Михаила, «под личиной строгости великий князь, однако, таил доброе сердце», был отходчив. Он бывал необыкновенно остроумен. Фразы и выражения Михаила Павловича любили повторять в обществе как анекдоты.

Дети (а у Елены и Михаила было пять дочерей) всегда чувствовали доброе сердце отца. Как только он появлялся вечером в их спальне, они вскакивали с постелей и с визгом повисали у него на шее. Зато когда заходила мать, они чинно лежали под одеялами, подставляя лобики под ее холодный поцелуй. В Елене Павловне не было доброты и непосредственности Михаила. В поступках ее всегда чувствовалась внутренняя дисциплина, сдержанность, порядок, рационализм и взвешенность. Естественно, что супруги не ладили. В год 25‑летия их брака Михаил пошутил: «Еще пять лет такой жизни и наш брак можно назвать Тридцатилетней войной». Но он не дожил до конца этой «войны» и внезапно умер в 1849 году.

После этого жизнь вдовствующей великой княгини не претерпела резких изменений, и прерванная трауром вереница приемов и празднеств в ее Михайловском дворце (каждый ныне знает его как Русский музей) продолжилась. Эти празднества не уступали царским и даже превосходили их: Елена Павловна отличалась высочайшим вкусом и изобретательностью. Как писал М. Корф после одного из праздников в Михайловском дворце, «подобного соединения в одно прекрасное целое всех обаяний роскоши, изобретений воображения и изящного вкуса мне никогда не случалось видеть даже при нашем блестящем дворе. Для достойного описания этого праздника надо было совокупить живопись с поэзией, кисть Брюллова с пером Пушкина». Такого же мнения был и француз Кюстин, особенно потрясенный зимним садом, под душистыми кронами экзотических растений которого прогуливались гости. Посредине, сверкая всеми цветами радуги, бил огромный фонтан, отражаясь в зеркальных стенах. Кюстин записал: «Я не понимал, сон это или явь. Во всем была не только роскошь, но – поэзия». Чтобы покинуть этот рай, Кюстину пришлось пройти через рощу цветущих апельсиновых деревьев… И это – в Петербурге!

С годами Михайловский дворец стал не только чертогом для непревзойденных по красоте празднеств, за что его хозяйку так ценил Николай I, но и местом встреч в салоне великой княгини Елены Павловны. Кюстин отмечал необыкновенное обаяние и такт хозяйки, ее умение, как писал другой очевидец, беседовать с гостями «по приличности каждого». Тут видно и знание людей, и большая образованность. Так, Кюстин поразился прекрасной осведомленности великой княгини в современной ему французской литературе. Да и русскую словесность она знала не хуже. Несколько раз Елена Павловна виделась с Пушкиным, разговаривала с ним о Пугачеве, он даже давал ей почитать тогдашний самиздат – запрещенные «Записки» Екатерины II. В своем дневнике Пушкин записал, что она «сходит с ума от них». Дружила Елена Павловна и с Василием Жуковским, который помогал ей совершенствовать русский язык, и с Федором Тютчевым. Особенно увлечена она была прозой Гоголя – явное свидетельство неординарности этой читательницы – и добилась издания его первого собрания сочинений.

Елена Павловна славилась как истинная меценатка – с чувством прекрасного, изящным вкусом, обширными знаниями, тонким слухом. Хорошо разбираясь в живописи, великая княгиня помогала художникам А. Иванову, К. Брюллову, И. Айвазовскому. В ее салоне устраивались концерты, велись содержательные беседы. Кроме писателей сюда приходили ученые (один из них, Н. Миклухо‑Маклай, посвятил великой княгине свои исследования о Новой Гвинее), а также музыканты. И самой яркой звездой среди них был талантливый, энергичный и честолюбивый Антон Рубинштейн, бывший на ее концертах сначала аккомпаниатором певцов, а потом взявшийся за организацию музыкальных вечеров. Он при полной поддержке Елены Павловны основал Русское музыкальное общество, а потом и консерваторию, первым выпускником которой стал П. И. Чайковский. Развитие этого явно прозападного (в пику кругу Балакирева и «Могучей кучке») направления в музыке шло под эгидой Елены Павловны, известной космополитки среди Романовых. Она не любила православия, считала его «религией беспрестанных поклонов», выступала сторонницей эмансипации женщин, основала знаменитую Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия. А о ее благотворительности и щедрости, как писал один из авторов в 1881 году, «нечего повторять, это знает каждый нищий».

С началом царствования Александра II, казалось, наступило самое подходящее время для Елены Павловны: начались Великие реформы. Молодой император ценил свою тетку, прислушивался к ее мнению и всегда соглашался посмотреть переданные через нее записки и проекты – иначе они застревали в бюрократическом частоколе. Вдруг оказалось, что салон Елены Павловны стал «территорией реформы», как и Мраморный дворец – резиденция брата царя, великого князя Константина Николаевича. Здесь стало возможным обсуждение политических вопросов людьми, которые в ином месте встретиться не могли. Высокопоставленные сановники, да и сам царь, могли в салоне Елены Павловны без ущерба для светских приличий, избегая обязательных и тягостных норм придворного церемониала, встретиться с так называемыми «либеральными бюрократами» – тогда еще скромными чиновниками и профессорами, которых переполняли новые идеи, столь важные для власти, искренне желавшей перемен. Один из них, Б. Н. Чичерин, писал потом, что напрасно обвиняют Елену Павловну в честолюбии, в желании вмешиваться в государственные дела: ведь она хотела добиться, «чтобы царствующие особы привыкали видеть известные физиономии», словом, способствовала сближению власти и мыслящей части общества. В итоге постепенно власть (невиданное в России дело!) привыкла обращаться к независимым от нее экспертам, специалистам, прислушиваться к их мнению.

Но Елена Павловна была не только гостеприимной и просвещенной хозяйкой салона, которая умеет слушать и не забывает о чае для спорщиков. Она шла своим путем и в 1856 году решила освободить от крепостной зависимости крестьян своих имений. Один из видных членов салона в Михайловском дворце, а потом крупный реформатор Н. А. Милютин написал для Елены Павловны проект освобождения ее собственных крестьян имения Карловка, и в этом проекте было сказано главное – освобождение крестьян надо проводить с землей за выкуп. Это предложение стало главной идеей освобождения крестьян в 1861 году. Неудивительно, что Елена Павловна одной из первых прочитала еще неопубликованный манифест 19 февраля 1861 года – уж к нему она имела непосредственное отношение.

Еще долго в Михайловском дворце сохранялись традиции и щедрых угощений, и роскошных балов, и музыкальных вечеров, где можно было послушать скрипку Г. Венявского, виолончель К. Давыдова или игру на фортепиано Антона Рубинштейна. Однако шли годы, таяло здоровье великой княгини, все чаще она уезжала лечиться на воды, отошла Елена Павловна и от политики. Но ее вклад в реформы не был забыт: Александр II удостоил Елену Павловну медали «Деятелю реформ», которую она заслужила по праву… Она умерла в 1873 году.

Перспективным казалось и введение, по замыслу П. Киселева, «инвентарных правил» на Украине, в Литве и Белоруссии. Суть их в том, что по этим правилам определялось количество земли, которое помещик передавал крестьянам, а также устанавливались размеры повинностей в его пользу. Раз приняв «инвентарные правила», обе стороны уже не могли их изменить.

В этих очень умеренных и не решавших проблему отмены крепостного права инициативах главное то, что крепостное право вводилось хоть в какое‑то правовое поле. Крепостные крестьяне переставали быть просто живым инвентарем, а становились юридической стороной, одной из сторон соглашения. Для России это был гигантский скачок, и впоследствии опыт Киселева в западных губерниях был использован при отмене крепостного права в 1861 году.