Сколько погибло в первой мировой войне всего. Потери и состояние российской армии во время первой мировой войны. Конфликт на тот момент стал самым кровопролитным
Правообладатель иллюстрации PA
Большая часть того, что мы знаем о военном конфликте 1914-1918 года, не соответствует действительности, пишет историк Дэн Сноу.
Ни одна из войн в истории не становилась причиной возникновения такого количества споров и мифов, как Первая мировая война .
Для участвовавших в сражениях солдат она в каком-то смысле была лучше, чем предыдущие конфликты, а в каком-то хуже.
Если просто навесить на нее ярлык ужасной, можно упустить из виду реалии не только Первой мировой войны, но и войн в целом. Также возникает опасность принизить испытания, через которые прошли военные и мирное население в других бесчисленных конфликтах человеческой истории вплоть до наших дней.
1. Конфликт на тот момент стал самым кровопролитным
Правообладатель иллюстрации GettyЗа 50 лет до начала Первой мировой в Китае разразился еще более кровавый конфликт. По самым скромным оценкам, за 14 лет Тайпинского восстания погибло от 20 до 30 млн человек. В Первую мировую войну погибло в общей сложности 17 млн солдат и мирных жителей.
Хотя в абсолютных цифрах Первая мировая война унесла больше жизней британцев, чем любой другой конфликт до или после нее, в процентном соотношении самой кровавой для жителей Британских островов стала гражданская война XVII века. Во время Первой мировой погибло 2% британцев, в гражданской войне доля погибших в Англии и Уэльсе, предположительно, составила 4%, в Шотландии и Ирландии она была еще выше.
2. Большинство солдат погибло
Правообладатель иллюстрации PAВ Великобритании для участия в военных действиях были призваны примерно 6 млн человек. Из них с войны не вернулись 700 тысяч человек. Это составляет примерно 11,5%.
В действительности для британских солдат вероятность гибели была выше во время Крымской войны (1853-1856 год).
3. Солдаты по нескольку лет жили в окопах
Правообладатель иллюстрации PAУсловия жизни в окопах на передовой не позволяли находиться в них долго. Зачастую там было сыро, холодно, никакой защиты от огня в них не было. Солдаты при долгом нахождении в окопах могли быстро утрачивать боевой дух.
В связи с этим британская армия постоянно сменяла солдат в окопах. Во время между крупными сражениями воинское подразделение, как правило, находилось в окопах примерно по 10 дней в месяц, и из них непосредственно на передовой солдаты были не более трех дней. Нередки были случаи, когда солдат не отправляли передовую по целому месяцу.
В острые моменты, например, во время наступления, британские военные могли находиться на передовой по неделе, но гораздо чаще их меняли уже через пару дней.
4. Представители высшего общества легко отделались
Правообладатель иллюстрации GettyХотя большинство погибших в Первой мировой войне относились к рабочему классу, представители политической и светской элиты также понесли значительные потери. Их сыновья становились младшими офицерами, которые и должны были вести за собой людей в атаку и тем самым подвергали себя наибольшей опасности.
Около 12% простых солдат погибло во время войны, тогда как для офицеров эта цифра равна 17%. Так, например, из выпускников элитарного Итонского колледжа на полях сражений полегли более тысячи человек, что составило примерно 20% из числа тех, кто отправился на фронт. Тогдашний британский премьер-министр Герберт Асквит потерял на войне сына, а будущий премьер Эндрю Бонар Лоу лишился двух сыновей. Еще один будущий глава правительства Энтони Иден потерял двух братьев, еще один его брат получил серьезное ранение, а дядя оказался в плену.
5. "Львы под командованием ослов"
Правообладатель иллюстрации GettyЭто высказывание приписывается немецким командирам. Оно будто бы относится к храбрым британским солдатам под началом никчемных старых аристократов во французских замках. На самом деле эта фраза выдумана историком Аланом Кларком.
За годы войны более 200 генералов погибли, были ранены или взяты в плен. Большинство выезжали на передовую каждый день. В боях они находились гораздо ближе к центру схватки, чем генералы наших дней.
Естественно, не все генералы справлялись со своими обязанностями, но некоторые были искусными военачальниками, например канадец Артур Керри. Это был выходец из среднего класса, причем в гражданской жизни он не смог добиться особых успехов на поприще страхового агента и девелопера.
Мало когда прежде военачальникам приходилось приспосабливаться к настолько технологически непривычным для них условиям ведения войны.
В британской армии командиров учили вести небольшие колониальные войны. А они оказались втянуты в масштабный индустриальный конфликт, с чем британской армии ранее сталкиваться не приходилось.
Несмотря на это, за три года британцы по существу изобрели тот метод ведения боевых действий, который в общих чертах применяется и сегодня. К лету 1918 года британская армия была на пике своей мощи и один за другим наносила удары по немецкой армии.
6. В Дарданелльской операции участвовали австралийцы и новозеландцы
Правообладатель иллюстрации GettyБританских солдат на Галлипольском полуострове воевало больше, чем австралийцев и новозеландцев вместе взятых.
Британия потеряла в четыре или в пять раз больше людей в той операции, чем ее австралийские и новозеландские союзники. Французов там погибло тоже больше, чем австралийцев.
Австралийцы и новозеландцы с особенным рвением чтят память погибших в Дарданелльской операции, но это понятно, ведь их потери стали значительной утратой в процентном соотношении как для их вооруженных сил, так и для немногочисленного населения этих стран.
7. Тактика на Западном фронте оставалась неизменной, несмотря на повторявшиеся неудачи
Правообладатель иллюстрации GettyНикогда прежде тактика и технологии не менялись так радикально за четыре года войны. Это было время выдающихся инноваций. В 1914 году генералы гарцевали по полю боя верхом на коне, а солдаты в фуражках шли в атаку без малейшего огневого прикрытия. Обе стороны были вооружены преимущественно винтовками. Спустя четыре года войска шли в атаку в стальных касках и под прикрытием артиллерийского огня.
Они были вооружены огнеметами, ручными пулеметами и могли стрелять из винтовок гранатами. В 1914 году аэропланы казались чудом техники - к концу же войны они могли вступать в воздушные дуэли. Некоторые самолеты оснащались экспериментальными беспроводными радиопередатчиками и могли вести разведку в режиме реального времени.
Тяжелые артиллерийские орудия могли вести огонь с высокой точностью, основываясь лишь на данных аэрофотографии местности и математических расчетах. Процесс создания танков от чертежной доски до готовых образцов на поле боя занял каких-то два года. Эти машины навсегда изменили ход военных действий.
8. Победителей не было
Правообладатель иллюстрации PAОбширные территории в Европе оказались обращены в руины, миллионы людей погибли или получили ранения. Выжившие всю оставшуюся жизнь были вынуждены носить в себе тяжелейшую эмоциональную травму. Великобритания разорилась. Странно в такой ситуации говорить о победителях.
Однако с военной точки зрения Британия и ее союзники одержали убедительную победу. Немецкие военные корабли были заблокированы британским королевским флотом, пока среди немецких матросов не начались бунты.
Германская армия была повержена в результате скоординированных ударов союзников, которые сумели пробить, казалось бы, неуязвимую оборону.
К концу сентября 1918 года германский кайзер и его главный военный советник Эрих фон Людендорф признали, что надежды на победу нет и Германии необходимо просить мира. День перемирия 11 ноября 1918 года стал, по сути, капитуляцией Германии.
В отличие от Адольфа Гитлера в 1945 году, германское правительство не стало продолжать бесполезную борьбу до того момента, пока союзники не войдут в Берлин. Благодаря перемирию удалось спасти тысячи жизней, но оно же стало поводом для демагогии о том, что Германия войну не проиграла.
9. Версальский мирный договор был непомерно суров
Правообладатель иллюстрации GettyВерсальский мирный договор отнял у Германии около 10% территории. Но даже при этом Германия осталась крупнейшей и богатейшей страной Европы.
Большая часть германских земель избежала оккупации. Требование о выплате Германией репараций было увязано с ее платежеспособностью и практически не выполнялось.
Условия мира были значительно мягче, чем требования договоров, заключенных как после франко-прусской войны 1870-1871 года, так и после Второй мировой войны. По итогам первой войны к Германии отошли давно принадлежавшие Франции области Эльзас и Лотарингия, где была сосредоточена французская горно-металлургическая промышленность. Франции также пришлось выплатить немалую контрибуцию, причем немедленно.
После Второй мировой войны Германия была оккупирована и разделена на части. Промышленные мощности страны систематически уничтожались или вывозились. Миллионы пленных немцев еще несколько лет после войны оставались в плену и бесплатно работали на победителей. Германия потеряла все земли, приобретенные в межвоенные годы, и еще обширные территории сверх того.
Версальский договор вовсе не был жесток к побежденным – это Гитлер представил его таким. Ему было необходимо создать антиверсальские настроения, чтобы затем использовать их для прихода к власти.
10. Все ненавидели войну
Правообладатель иллюстрации PAКак и в любой войне, все зависит от везения. Можно стать свидетелем ужасных трагических событий, которые навсегда оставят след в жизни, как психологический, так и физический. А можно выйти из этого без единой царапины. Это может быть лучшее или худшее время в жизни.
Многим солдатам на Первой мировой войне понравилось. При удачном стечении обстоятельств они не попадали в жестокие схватки, и в большинстве случаев их условия жизни на войне были лучше, чем дома.
Британских солдат кормили мясом, что было непозволительной роскошью дома. Их снабжали сигаретами, чаем и ромом. Им полагалась потреблять в день 4 тысячи калорий.
Процент тех, кто находится в отлучке по болезни, был едва выше показателя мирного времени. Он является важным индикатором состояния боевого духа солдат. Многим молодым солдатам нравилось получать гарантированную зарплату, заводить крепкую дружбу, нести ответственность и пользоваться гораздо большей сексуальной свободой, чем в Британии.
Впервые исследование потерь Вооружённых Сил и гражданского населения Советского Союза этим коллективом военных историков было опубликовано ещё в 1993 году под названием «Гриф секретности снят. Потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах» (М., Воениздат). Это издание явилось итоговым результатом работы государственной комиссии специалистов Госкомстата, МО, АН и МГУ, проводившей в 1989–1990 годах анализ демографических потерь периода Великой Отечественной войны 1941–1945 годов, поданным от Министерства обороны с расширением на все военные конфликты РСФСР и СССР, начиная с 1918 года.
В 2001 году вышло второе издание исследования, выполненного тем же авторским коллективом, под названием «Россия и СССР в войнах XX века: Потери Вооружённых Сил» (М., «ОЛМА-ПРЕСС»), дополненное анализом потерь Российской Империи в русско-японской войне (1904–1905) и Первой мировой войне (1914–1918). Третье издание 2010 года получило обновление названия в его второй части и тем самым было избавлено от указания на частичное исправление явных искажений и ошибок, допущенных в предыдущих изданиях относительно потерь военнослужащих и гражданского населения в период Великой Отечественной войны, но при этом итоговые показатели потерь были оставлены без изменений.
Материалы, относящиеся к Первой мировой (Великой) войне, в третьем издании идентичны второму изданию. Это означает, что относительно потерь Императорской Армии России по итогам Первой мировой войны всё, предъявленное авторским коллективом Кривошеева, оставлено без внимания со стороны экспертного сообщества.
Однако ознакомление с поданными авторами цифрами потерь, понесённых вооружёнными силами России в Первой мировой войне, оставляет впечатление поверхностности в отношении предъявленных результатов, поскольку становится очевидно, что исследование как таковое полностью отсутствует, а имеет место просто заимствование, причём не только некритическое, но и заведомо предвзятое.
Изначально авторы (С. 89 «Потери российской армии») прикрывают себя заявлением: «Сведения о людских потерях российских вооружённых сил в Первую мировую войну, встречающихся в отечественных и зарубежных источниках, страдают в большинстве своём противоречивостью и разнобоем. Объясняется это прежде всего неодинаковой полнотой и достоверностью материалов, используемых исследователями, а также существенными различиями в методике подсчёта потерь. В результате разница, например, в количестве погибших и умерших российских солдат и офицеров колеблется в опубликованных работах от нескольких десятков тысяч до 1–2 млн. человек. В подтверждение этого факта приводим здесь ряд цифр безвозвратных демографических потерь русской армии взятых нами из разных отечественных источников: 511 068 человек, 562 644 человек, 626 890 человек, 775 369 человек, 908 000 человек, 2 300 000 человек, 3 000 000 человек». Как станет понятно в дальнейшем, авторы представленными цифрами объединили боевые потери убитыми и умершими на этапах санитарной эвакуации (511 068, 562 644, 626 890), те же боевые потери с частичным присоединением пропавших без вести (775 369) и полные демографические потери (2 300 000, 3 000 000).
Из семи источников, названных авторами (С. 90), обращают на себя внимание два последних (6-й и 7-й), соответственно, с цифрами потерь: 2 300 000 и 3 000 000. Шестой источник (в перечне по сноске 1, с. 90) являет собой издание 1934 года под названием «Мировая война в цифрах». Указанные в этом источнике потери в 2 млн. 300 тыс. не вызывают доверия своей округлённостью. Седьмой источник (в том же перечне) – это «Собрание сочинений» М.В.Фрунзе, изданное в 1926 году. Также и здесь обращает на себя внимание заданная округлённость цифры в 3,0 млн., принятой, очевидно, для достижения хорошего запоминания. Но разбираться с «преданием старины глубокой», принадлежащим Фрунзе, не имеет смысла.
Авторы в Таблице 52 (С. 91) выдали цифру всех безвозвратных (боевых и не боевых) демографических потерь русской армии в 2 254 369 военнослужащих. Поскольку это авторское число, уже дважды поданное в первом десятилетии XXI века (в 2001 и 2010 годах), приближено к округлённым цифрам в 2 300 000 (2,3 млн.), то имеет смысл разобраться в его происхождении.
Суть авторских исследований по всем безвозвратным потерям сосредоточена в Таблице 52 «Безвозвратные демографические потери русской армии в войне 1914–1918 гг. (в абсолютных цифрах)», размещённой на страницах 90 и 91 издания 2010 года, а также в Примечаниях и Пояснениях к таблице на странице 91.
Первая графа «Убито, умерло на этапах санитарной эвакуации» – 1 200 000.
В Примечании авторы утверждают, что в издании ЦСУ все данные о потерях русской армии оказались заниженными в 1,92 раза против их фактического числа. Сразу возникают вопрос: «Что такое данные потерь ЦСУ, заниженные в 1,92 раза по отношению к их фактическому числу?»
По первой графе потерь авторы дают пояснение «а», из которого следует, что цифра 1,2 млн. взята из книги Урланиса Б.Ц. «Войны и народонаселение Европы» (М., 1960). Следовательно, за всеми разъяснениями необходимо обратиться к этой книге Урланиса, в которой (Часть II , Глава III , параграф 2 «Первая мировая война (1914–1918 гг., «Антанта», «Россия») в двух последовательных абзацах сделаны подряд два противоречащих одно другому заявления.
Первое заявление Урланиса: «Определение потерь России в первой мировой войне представляет довольно трудную задачу. Статистические материалы о потерях России очень противоречивы, неполны и часто недостоверны. Это отчасти и привело к тому, что в мировой печати фигурировали фантастические цифры о русских потерях в войне 1914–1918 гг. Поэтому нужно критически разобраться в основных первоисточниках и затем подойти к определению наиболее достоверного числа русских солдат и офицеров, убитых во время этой войны». Таким образом, как утверждает Урланис, статистические материалы, то есть материалы основных первоисточников, о потерях России, в общем и целом, недостоверны, что и привело к «фигурированию» фантастических цифр в мировой печати.
Но вот, что пишет Урланис в следующем абзаце. Второе его заявление: «В отличие от некоторых других стран – участниц первой мировой войны в России в Главном (?!) штабе армии существовал регулярный учёт потерь по отдельным их видам. Эти данные были сведены справочным отделом Главного (?!) штаба и опубликованы в «Трудах комиссии по обследованию санитарных последствий войны». Согласно этим данным, число убитых солдат и офицеров русской армии составило 511 068 человек. Однако в той же статье, в которой приведена эта цифра, указывается, что она не может претендовать на полноту. В периоды крупных неудач на фронтах, как, например, при разгроме 2-й армии под командованием генерала Самсонова и поражении 1-й армии Северо-Западного фронта (из-за предательства генерала Ренненкампфа), приток в центр материалов о потерях значительно уменьшался и был неполным. Поэтому приведённая выше цифра не может рассматриваться как действительное число убитых».
Итак, дело учёта потерь в Генеральном штабе было поставлено на хорошем уровне. Но реально в условиях окружения (хотя и неполного по составу частей и соединений) 2-й армии Самсонова в Восточной Пруссии в 1914 году, имея сведения об общих потерях, сложно было достоверно разделить их на виды (убито, ранено, пропало без вести, попало в плен). Но это не означало, что нельзя было сделать приблизительные оценки по видам потерь, исходя, в том числе, и из сведений противника.
Урланис: «Позднее материалы Главного (?!) штаба были обработаны Центральным статистическим управлением (ЦСУ) и опубликованы впервые в 1924 г. в кратком справочнике “Народное хозяйство СССР в цифрах”. Затем эти же итоги были приведены в сборнике “Россия в мировой войне 1914–1918 года (в цифрах)”, изданном ЦСУ в 1925 г. Согласно этим итоговым данным, число убитых русских солдат и офицеров составило 626 440 человек. …В комментариях к таблицам в сборнике “Россия в мировой войне 1914–1918 года” указывается, что “сведения о боевых потерях получены ЦСУ путём обработки сводок бывш. Главного управления Генерального Штаба, составлявшихся на убитых, раненых, контуженых и отравленных газами, по сведениям, полученным с театра военных действий”».
Непонятно в чём, собственно, состояла обработка сводок по сведениям, «полученным с театра военных действий». Какая конкретно работа была проделана за примерно два года от публикации в 1923 году «Труды комиссии…» (с числом 511 068 погибших военнослужащих) до издания в 1924 году «Народное хозяйство СССР в цифрах» (с числом убитых 626 440), так как нет пояснений, откуда появилось число 626 440? Для ответа на этот вопрос необходимо в сравнении рассмотреть оба источника. Однако этого не было сделано ни Урланисом в 1960-м, ни коллективом Кривошеева через 40 лет в 2001 году. Можно предположить, что число 626 440, отличающаяся на 115 тысяч в большую сторону от числа 511 068, получено как результат более тщательной обработки данных с охватом всего времени войны по февраль 1918 года.
Но Урланис, используя сопоставление потерь по годам: 1914 г. – 42 908; 1915 г. – 269 669; 1916 г. – 261 097 (в сумме 573 674), объявляет число 626 440 недостоверным: «Потери в 1915 и 1916 гг. в 6 раз превышали потери 1914 г., хотя именно в этом году имели место тяжёлые и кровопролитные бои. Ясно, что такая разница не может быть объяснена только тем, что военные действия в 1914 г. длились пять с половиной месяцев (?!) , а должна быть отнесена за счёт потери документов при отступлении из Восточной Пруссии. Приведённое выше сопоставление числа убитых по годам войны следует рассматривать как доказательство того, что цифра в 626 440 значительно преуменьшена».
Военные действия в 1914 году длились не пять с половиной месяцев, а только четыре с половиной месяца. Восточно-Прусская операция началась переходом границы 1-й армией П.К.Ренненкампфа 17 августа и 2-й армией А.В.Самсонова 19 августа 1914 года. Боевые действия для 2-й армии завершились в окружении 30 августа 1914 года. Потери 2-й армии составили: убитых – 6 тыс., раненых (пленены) – 20 тыс., пленных – 30 тыс. военнослужащих. 1-я армия с потерями (30 тыс.) близкими к германским (25 тыс.) вышла из Пруссии 14 сентября. (Википедия: «Восточно-Прусская операция».)
Галицийская операция, проведённая войсками русского Юго-Западного фронта, началась 18 августа и завершилась 21 сентября 1914 года разгромом австро-венгерской армии с последующим выходом к Перемышлю и Карпатским перевалам к 10 ноября 1914 года.
Оценивая русские потери убитыми в Восточно-Прусской операции, можно обоснованно утверждать (с учётом потерь 2-й армии), что они составили не более 12–15 тысяч. Значительно большие потери приходятся на Галицийскую операцию, в которой максимальное число потерь убитыми и ранеными определяют в 230 тысяч. Если предположить, что число убитых составило 80–90 тыс., то отношение раненых к убитым: 150: 80 = 1,88 или 140: 90 = 1,56.
Самое простое ориентировочное определение потерь убитыми в 1914 году состоит в делении тяжёлых потерь 1915 года на 2,7 (12: 4,5 = 2,7), так как военные действия в 1914 году проходили только в течение несколько более одной трети года. При делении 270 тысяч на 2,7 получим 100 тысяч убитых. Следовательно, общее числа погибших военнослужащих нужно увеличить: 626 440 + (100 000 – 43 000) = 683 440.
Урланис указывает на сведения по отчёту главного военно-санитарного инспектора: «Они приведены в статье Аврамова (Вл. Аврамов, Жертвы империалистической войны в России, «Известия Народного комиссариата здравоохранения» № 1–2, 1920, стр. 41) , которая является весьма ценным документом о потерях в войне 1914–1918 гг. Число убитых Аврамов определяет в 664 890… (Можно предположить, сравнивая цифры 683 440 и 664 890, что у Аврамова потери убитыми за 1914 год учтены в количестве не 100 тыс., а только 80-ти тыс.) Однако и эта цифра не полностью отражает потери. Помимо того, что она не охватывает данных по Кавказскому фронту и потерь после 1 октября 1917 г., она не включает сведений, потерянных при демобилизации и отступлении. Сам Аврамов полагает, что на этот недоучёт следует сделать поправку в 10%. Однако размер этой поправки установлен совершенно произвольно и, как будет показано ниже, недостаточен для восстановления правильной картины».
Непонятно, почему русские потери убитыми на Кавказском фронте за три года войны, в том числе в ходе успешных наступательных операций, не вошли в итоговые показатели общих военных потерь. Также вызывает удивление сама постановка вопроса о потерях на Восточном фронте после 1 октября 1917 года и потерях после «советской» демобилизации, когда, во-первых, отсутствовала боевая активность на фронте, а во-вторых, армия без боестолкновений по демобилизации оставила занимаемые позиции. Таким образом, поправка, принятая Аврамовым и равная примерно 70-ти тысячам погибших военнослужащих полностью перекрывает якобы неучтённые потери Кавказского фронта и все потери после 1 октября 1917 года.
Урланис: «Ещё более высокая цифра убитых приведена в справке управления дежурного генерала Главного (?!) штаба в ответ на запрос главы французской военной миссии генерала Жанена о потерях и резервах русской армии. В этой справке, датированной 10 октября 1917 г., число убитых вместе с пропавшими без вести определено в 775 369 человек, т. е. на 110 тыс. больше цифры Аврамова. …Отметим также, что в справке дежурного генерала указывается, что цифры потерь приведены за период с начала войны по 1 мая 1917 г., тогда как в сборнике и в “Трудах комиссии…” эти цифры рассматриваются как охватывающие период до 1 сентября 1917 г. Включение пропавших без вести в общую цифру вместе с убитыми не может рассматриваться как обстоятельство, преувеличивающее число убитых. При наличии отдельной рубрики “пленные”, пропавшие без вести, в большинстве своём, могут быть отнесены к рубрике “убитые”, и поэтому соединение их в одной группе вполне законно».
Отнесение таких «пропавших без вести» к «убитым» вполне допустимо, но только при этом не надо в дальнейшем забывать того, что операция прибавления для 110 тысяч военнослужащих «пропавших без вести» уже сделана. К сожалению, и через 40 лет после Урланиса коллектив Кривошеева в своих демографических «исследованиях» по русским военным потерям в Первой мировой войне это прибавление проигнорировал.
Поскольку число пропавших без вести у Урланиса по тексту его книги определено в 228 838 человек, то от числа погибших в 775 369 нужно отнимать не 110 000, а 228 838, что даёт результат 775 369 – 228 838 = 546 531 (округлённо 547 тыс.). Но это число представляется всё-таки заниженным. Поэтому имеет смысл возвратиться к данным Аврамова, увеличенным на 10%. Тогда 664 890 х 1,1 = 731 379 (округлённо 732 тыс.).
Урланис позволяет себе в дальнейших расчётах закрепить такое объединение видов потерь – убитых и пропавших без вести: «В итоге… потери русской армии в войне 1914–1918 гг. будут представлены в следующих цифрах (в тыс. человек): число убитых и пропавших без вести до 1 мая 1917 г. – 775; число убитых с 1 мая 1917 г. по март 1918 г. – 30; число убитых во флоте – 3; недоучёт убитых в 1914 г. – 100. Итого: 908».
Число непонятно каких потерь в 775 369 (775 тыс.) необходимо Урланису как базовое для дальнейших приращений с целью их увеличения до 908 тыс. Но само по себе это число (775 тыс.) вызывает сомнения, так как включает в себя какую-то часть пропавших без вести (возможно только 110 тыс.).
Сомнение вызывает число 30 тыс. погибших «с 1 мая 1917 г. по март 1918 г.». Но полностью абсурдным является число убитых в 1914 году 42,9 + 100 = 142,9 тыс., что в пересчёте на 12 месяцев составляет 142,9 х (12: 4,5) = 385 тыс. Очевидно, что контрольное число в 385 тыс. представляет собой опровергающую оценку дополнения в 100 тысяч к потерям 1914 года, сделанного Урланисом явно без необходимого самоконтроля. Таким образом, число убитых и умерших на этапах санитарной эвакуации (за исключением пропавших без вести) в тысячах может быть примерно определено уменьшением 908 – 110 – (142,9 – 100) = 755 (тыс.), то есть меньше примерно на 150 тысяч.
Чтобы освободиться от навязанного Урланисом варианта определения потерь, имеет смысл отказаться от численности в 775 тыс., выбранной им в качестве «базовой» и принять число потерь убитыми, принадлежащее Аврамову, увеличенное на 10%, т. е. 732 тысячи. При этом можно произвести увеличение потерь в 1914 году до 100 тыс., то есть на 20 тыс. по отношению к заложенным у Аврамова 80-ти тыс., а также добавить ещё 30 + 3 = 33 тыс. (убитых по март 1918 г. и убитых «во флоте»). Таким образом, общее число убитых должно составить 732 + 20 + 33 = 785 тыс. (по максимуму).
Но Урланис ведёт свои дальнейшие изыскания на повышение русских потерь: «Можно ли полученную цифру (908 тыс.) считать более близкой к действительности, чем другие? Это требует ещё доказательства. Надо отметить, что иностранные авторы, изучавшие потери России в мировой войне 1914–1918 гг., приводят совсем другие цифры. Им почему-то остались неизвестными все приведённые выше официальные и полуофициальные цифры потерь, и в своих расчётах они основывались на весьма сомнительных материалах».
У Урланиса с одной стороны произвольное число в 908 тыс. «требует ещё доказательства», а с другой стороны иностранные авторы «основывались на весьма сомнительных материалах». Далее Урланис обличает иностранных авторов, но приходит к необходимости корректировки потерь в 908 тысяч убитыми в соответствии с французским показателем количественного соотношения раненых и погибших, предложенного Н.Н.Головиным и равного 3,3.
Урланис: «Из приведённых данных видно, что число убитых в русской армии определяется в весьма широких пределах – от 500 тыс. до 4 млн. человек. Это обязывает к тому, чтобы предварительно намеченная цифра в 900 тыс. убитых получила дополнительное подтверждение на основании каких-либо других указаний. Некоторые исследователи в качестве таких указаний берут количество раненых и, применяя к ним пропорцию между числом раненых и убитых, определяют число убитых. Так, например, поступил генерал-лейтенант царской армии, бывший профессор академии Генерального штаба Н.Н.Головин. В своём исследовании о русской армии в мировой войне он посвящает потерям армии специальную главу, в которой делает следующий расчёт числа убитых. К числу раненых, составившему, по данным Аврамова, 3 813 827 человек, Головин прибавил 10% на недоучёт и получил 4,2 млн. раненых. Установив по материалам, относящимся к потерям французской армии, что число раненых в 3,3 раза больше числа убитых, он делит 4,2 млн. на 3,3 и получает цифру в 1 260 тыс., точнее 1 273 тыс., которую округляет до 1 300 тыс. Это и есть, по Головину, действительная цифра числа убитых».
Урланис показывает, что генерал-лейтенант и профессор Н.Н.Головин фактически производит манипулирование с цифрами потерь, дополнительно используя также и французский показатель отношения пропавших без вести к общему числу попавших в плен в соединении с пропавшими без вести для исчисления суммарных русских потерь убитыми, умершими на этапах санитарной эвакуации и пропавшими без вести. Но полученные Головиным завышенные результаты являют собой уже полную несостоятельность. Однако критическое отношение к расчётам, сделанным Головиным, не останавливает Урланиса в поисках своего варианта, обосновывающего принятие большей численности потерь убитыми, исходя из полученного первоначально Головиным 1,3 млн. (1 млн. 273 тыс.).
Урланис: «Это убеждает нас в том, что методы расчёта Головина не могут быть признаны удовлетворительными и надо производить проверку числа убитых каким-то другим способом. Таким способом может явиться использование данных о потерях противника по отдельным фронтам».
В своей критике первого варианта расчёта русских потерь убитыми, сделанного Головиным с использованием «французского коэффициента», Урланис не указал на самое главное, а именно: потери убитыми и ранеными на Западном и Восточном фронтах не могут иметь одинаковое соотношение вследствие разного характера боевых действий. Но эта неодинаковость боевых действий и как следствие отличия в соотношении убитых и раненых имели место и в сражениях на Западном фронте. Так битва при Вердене (21.02.1916–18.12.1916) и битва на Сомме (24.06.1916–15.11.1916) являются длительными по времени операциями 1916 года с ограничениями по фронту и в глубину. Но битва при Вердене являлась французской оборонительно-наступательной операцией на пространстве по фронту и в глубину в единицы километров, а битва на Сомме являлась наступательной операцией франко-британских союзников на пространстве до 10 раз большем. К завершению операции на Сомме союзникам удалось продавить германскую оборону по фронту в 35 км и в глубину до 10 км.
В битве под Верденом французские потери: убитые – 163 тыс., раненые – 216 тыс. Для сопоставления, германские потери: убитые – 143 тыс., раненые – 196 тыс. Тогда соотношение раненых к убитым для французской стороны – 216: 163 = 1,32. Примерно такое же соотношение для германской стороны – 196: 143 = 1,37. Фактическое равенство доказывает достоверность полученных показателей. Кроме того, достоверность подтверждается и сведениями об общих потерях (с ранеными, пропавшими без вести и попавшими в плен), которые составляют: французские – 543 тыс., германские – 434 тыс. Если отнести большую часть пропавших без вести к убитым, то показатели ещё уменьшатся, приближаясь для битвы под Верденом к соотношению 1: 1, то есть к 1,0. Таким образом, в Верденской операции показатель отношения раненых к убитым во французской армии (3,3: 1,32 = 2,5) как минимум в два с половиной раза отличается от принятого Головиным среднего показателя в 3,3 для французской армии по итогам Первой мировой войны.
В наступлении на Сомме потери союзников убитыми и пропавшими без вести составили 146 431, а общие потери – 623 907 военнослужащих. Битва на Сомме показательна следующим. Во-первых, отношение потерь ранеными и попавшими в плен к потерям убитыми и пропавшими без вести составляет (623 907 – 146 431) : 146 431 = 3,26, что совпадает с принятым Головиным показателем 3,3. Однако количественно попавших в плен в этой наступательной операции должно быть значительно меньше, чем пропавших без вести (фактически убитых на поле боя). Поэтому этот показатель для сражения на Сомме при уменьшении вычитанием числителя и знаменателя в принятом отношении должен возрасти. Таким образом, если на Западном фронте в двух операциях 1916 года, отличающихся характером боевых действий, разброс показателя, выбранного Головиным, составил 2,5 раза, то применение этого показателя Западного фронта (равного 3,3) при исчислении русских потерь убитыми на Восточном фронте представляется абсурдным.
Во-вторых, потери убитыми и пропавшими без вести на Сомме в 1916 году (146 431) за четыре с половиной месяца непрерывных кровопролитных боёв оказываются сопоставимы с принятыми Урланисом потерями только убитыми на Восточном фронте в Восточно-Прусской и Галицийской операциях в 1914 году (142 908), что со всей очевидностью опровергает произвольное увеличение Урланисом на 100 тыс. потерь русской армии в 1914 году также и из-за явной несопоставимости боевых действий.
Но, чтобы определиться с потерями вооружённых сил России, Урланис производит подсчёт суммарных потерь противников (Германия, Австро-Венгрия, Турция) на Восточном и Кавказском фронтах: «Потери германской армии на восточном фронте: убито – 173,8; пропало без вести – 143,3; итого – 317,1 (тыс.). Пропавшие без вести в подавляющем большинстве остались неразысканными, поэтому их следует причислить к убитым. Таким образом, в боях с русской армией немцы потеряли убитыми более 300 тыс. солдат и офицеров. …Удельный вес русского фронта в общем числе потерь австро-венгерской армии составлял примерно 60%. Австро-Венгрия потеряла 727 тыс. человек убитыми на поле боя. Если взять указанный процент, приходящийся на потери в боях с русской армией, то получим что австро-венгерская армия потеряла на Восточном фронте 450 тыс. человек убитыми. Против русских армий сражались также и турецкие. Можно ориентировочно считать, что от русского оружия погибло две трети убитых турецких солдат, т. е. около 150 тыс. человек из 250 тыс. В это число также входят и потери двух болгарских дивизий, сражавшихся против русских армий.
В итоге получаем, что в боях с русскими противник потерял 900 тыс. человек убитыми на поле боя. Выше мы исчислили, что потери русских убитыми (и отчасти пропавшими без вести) также составили 900 тыс. человек. Могло ли в действительности так случиться, чтобы немцы и их союзники, учитывая недостаточность боевого оснащения русской армии и другие условия, в которых протекала война 1914–1918 гг., понесли такие же потери, как и русские?»
Очевидно, что грамотнее было бы ставить вопрос так, могли ли русские понести такие же потери, как немцы и их союзники? Из такой постановки вопроса происходит необходимое разделение русских потерь на две части: потери в наступательных и оборонительных операциях с немецкими войсками и потери в операциях против войск союзников Германии – Австро-Венгрии и Турции. Ответ на такой вопрос очевиден. В Восточно-Прусской операции 1914 года из-за плохой координации действий двух русских армий, а также при отступлении 1915 года из-за превосходства в артиллерии (прежде всего в тяжёлой) на немецкой стороне и нехватке артиллерийских боеприпасов русские потери, в том числе убитыми, были выше в сравнении с немецкими. Кроме того, можно допустить, что и в войне в целом русские потери превосходили немецкие. Но потери австро-венгерских и турецких войск в противостоянии с русскими армиями были значительно выше русских потерь. В итоге потери убитыми в русской армии, при подсчёте по максимуму составившие 785 тысяч, не только неравны потерям центральных держав и Турции на русских фронтах, но значительно их меньше.
Для обоснования увеличения русских потерь Урланис проводит сопоставление немецких потерь и объединённых англо-французских потерь на Западном фронте (Франция и Фландрия): «В отношении потерь на Западном фронте можно судить по следующим цифрам. Только одни французы потеряли убитыми на полях сражений свыше 900 тыс. человек. Потери британских войск во Франции превышали 500 тыс. человек. К этому надо ещё добавить 50 тыс. убитых солдат французских колониальных войск, 36 тыс. американцев и около 50 тыс. бельгийцев, португальцев и солдат других армий, сражавшихся против немцев. В первую мировую войну поля Фландрии и Франции были орошены кровью приблизительно 1,6 млн. солдат и офицеров армии Антанты. Этим 1,6 млн. противопоставляется всего 1,1 млн. убитых немецких солдат и офицеров. Следовательно, немцы на Западном фронте имели в 1,5 (1,45) раза меньшие потери, чем их противники».
Такое соотношение потерь стран Антанты и Германии на Западном фронте определялось двумя причинами. Во-первых, позиционным характером войны на Западном фронте с активными наступательно-оборонительными военными действиями на ограниченных территориях, когда в двух кровопролитных многомесячных сражениях 1916 года оборонительно-наступательном под Верденом и наступательном на Сомме, а также во французском «наступлении Нивеля» и в английском наступлении при Аррасе 1917 года войска Антанты понесли потери, значительно превышающие потери Германии. Во-вторых, командование союзников по профессиональным качествам явно уступало германскому командованию и в наступлении на Сомме в 1916-м, и в «наступлении Нивеля» в 1917 году.
Исходя из соотношения потерь убитыми союзников и немцев на Западном фронте, Урланис делает корректировку таких потерь в целом для Восточного фронта: «Выше мы получили, что на 900 тыс. убитых немцев, австрийцев, венгров и турок приходилось 900 тыс. убитых русских (соотношение 1:1). В то же время на Западном фронте на 1,1 млн. немецких потерь приходилось 1,6 млн. потерь союзников (соотношение примерно 3:4). (Указанное Урланисом отношение как 0,75 на самом деле составляет 0,69.) Если для русского фронта принять такое же соотношение, то тогда число убитых русских повысится до 1,2 млн. человек, т. е. будет на 300 тыс. человек больше, чем по данным “баланса расхода людской силы”, составленного ставкой в 1917 г. с учётом наших дополнений. (Однако использование именно примерного значения показателя в 0,75 даёт результат в 1,2 млн. убитых на русской стороне. Если применять действительное значение в 0,69, то число убитых русских военнослужащих составит 1,3 млн. Это показывает с одной стороны, что Урланис произвёл примитивную подгонку результата под им произвольно установленное число в 1,2 млн., а с другой стороны выявляет явную искажающую антиинформативность такого подхода.) Эта цифра, надо думать, значительно ближе подходит к действительности, чем фигурировавшие часто цифры в 500–600 тыс. и фантастические цифры в 3–4 млн. убитых, встречавшихся в иностранной печати».
Урланис снова выделяет как бы всеми признанный разброс русских потерь убитыми от 0,5–0,6 до 3–4 млн. лишь только для того, чтобы прикрыть собственный числовой произвол.
Из изложенного Урланисом можно сделать простой вывод о том, что его расчёт числа убитых на русской стороне с получением подгонкой числа в 1,2 млн. сделан также произвольно, как и расчёт Головина, получившего результат в 1,3 млн. убитых. При этом степень произвола у Урланиса несколько меньше, а сам произвол более качественный, чем то, что сделано Головиным.
Очевидно, что контрастное различие характера боевых действий на Западном и Восточном фронтах Урланисом и Головиным во внимание не принято. Этот вывод относится как к использованию Головиным показателя 3,3 – соотношения раненых и убитых в французских войсках, так и к использованию Урланисом показателя 1,5 – соотношения союзных и германских потерь на Западном фронте.
Возвращаясь к исследованию русских потерь в Первой мировой войне авторским коллективом под руководством Кривошеева, можно утверждать следующее. Принятый ими, в свою очередь, «коэффициент кратности», полученный как отношение русских потерь убитыми по Урланису в 1,2 млн. к числу потерь по статистическому изданию ЦСУ 1924 года в 626, 44 тыс. и равный 1,92 (1 200 000: 626 440 = 1,92) является также произвольным, так как полностью произвольно принятое исходно Урланисом число убитых военнослужащих российских вооружённых сил – 908 тыс., которое он умножает на произвольный коэффициент, относящийся к потерям войск союзников на Западном фронте, равный 1,5, что должно дать число русских потерь убитыми в 1 млн. 362 тыс. Тогда и «коэффициент кратности» должен увеличиться до значения 1 362 000: 626 440 = 2,17.
Авторский коллектив Кривошеева применяет «коэффициент кратности» для увеличения числа потерь в категории – «пропало без вести (считаются умершими или погибшими)» в Таблице 52 (С. 90) в соответствии с Пояснениями к таблице 52 (С. 91): «Цифра получена расчётным способом: число пропавших без вести – 228 838, для приведения его в соответствии с новым масштабом исчисления потерь, помножено на «коэффициент кратности» (1,92)». Таким образом, произвольно число пропавших без вести увеличивается (228 838 х 1,92 = 439 369) до 439 369. Затем это число пропавших без вести в Таблице 52 вводится авторами в безвозвратные боевые потери.
Этим некорректным и фальсифицирующим (с установкой на увеличение русских потерь) расчётам необходимо противопоставить реальные обоснованные числа, суммирование которых (даже с применением «коэффициента кратности», но в ином числовом значении) позволит получить достоверные результаты по потерям российских вооружённых сил в Первую мировую войну.
Первое. Число погибших и умерших на этапах санитарной эвакуации составляет 785 тыс. военнослужащих. Тогда «коэффициент кратности» должен быть 785 000: 626 440 = 1,25.
Второе. Число пропавших без вести (с увеличением на «коэффициент кратности») составляет 228 838 х 1,25 = 286 048 (округлённо 286 тыс.).
Третье. Безвозвратные боевые потери: 785 тыс. (убито) + 286 тыс. (пропало без вести) + 240 тыс. (умерло от ран) + 11 тыс. (умерло от отравления газами) = 1 млн. 322 тыс.
Четвёртое. Безвозвратные демографические потери: 1 322 тыс. (безвозвратные боевые потери) + 364 тыс. (безвозвратные небоевые потери) = 1 млн. 686 тыс.
Примечание. Безвозвратные небоевые потери взяты из Таблицы 52 (С. 91).
Таким образом, взятые по максимуму демографические потери вооружённых сил Российской Империи в 1 млн. 686 тыс. отличаются в меньшую сторону от заявленных авторским коллективом Кривошеева 2 млн. 254 тыс. почти на 600 тыс. погибших военнослужащих.
Исходя из полученной численности безвозвратных демографических потерь вооружённых сил России, необходимо провести их сравнение с безвозвратными демографическими потерями как противников Германии и Австро-Венгрии и Турции, так и союзников по Антанте (Франции и Великобритании).
По Урланису потери германской армии на Восточном фронте составляют: убито – 173,8 тыс., пропало без вести – 143,3 тыс., итого – 317,1 тыс. Урланис: «Пропавшие без вести в подавляющем большинстве остались неразысканными, поэтому их следует причислить к убитым. Таким образом, в боях с русской армией немцы потеряли убитыми 300 тыс. солдат и офицеров».
Урланис определяет потери австро-венгерской армии следующим образом: «Удельный вес русского фронта в общем числе потерь австро-венгерской армии составлял примерно 60%. Всего Австро-Венгрия потеряла 727 тыс. человек убитыми на поле боя. Если взять указанный процент, приходящийся на потери в боях с русской армией, то получим, что австро-венгерская армия потеряла на Восточном фронте 450 тыс. человек убитыми».
Урланис о потерях Турции: «Можно ориентировочно считать, что от русского оружия погибло две трети убитых турецких солдат, т. е. около 150 тыс. человек из общего числа в 250 тыс.
Общие потери убитыми держав Тройственного союза: 300 + 450 + 150 = 900 тыс.
Аналогичные потери российской армии (по максимуму) составили 785 + 286 = 1071 (1 млн. 71 тыс.). Таким образом, превышение русских потерь убитыми (по максимуму) равно 1071 – 900 = 171 тыс.
Исходя из подсчётов Урланиса, превышение потерь убитыми у союзников на Западном фронте (во Франции и Фландрии) по отношению к германским потерям равно 1600 – 1100 = 500 тыс.
Очевидно, что из полученных данных необходимо сделать следующие выводы. Во-первых, полные потери России убитыми на Восточном фронте (с учётом Кавказского фронта) выше, чем объединённые потери противостоящих Германии, Австро-Венгрии и Турции. Это превышение обеспечено за счёт меньших германских потерь в сопоставлении с русскими, что свидетельствует о германском тактическом и организационно-техническом преобладании, определяемом более высоким уровнем германского командования и руководства. Во-вторых, потери убитыми союзников на Западном фронте более чем на 500 тыс. превзошли русские потери на Восточном фронте (с учётом также потерь на Кавказском фронте), что предопределено как иным характером боевых действий, определяемым большей плотностью противоборства на ограниченных территориях, а также значительно меньшей протяжённостью Западного фронта в сопоставлении с Восточным, так и профессионально худшим франко-британским по сравнению с русским уровнем военного командования.
Как было показано, недостоверные цифры, использованные и применённые авторским коллективом Кривошеева, в категории «Безвозвратные боевые потери» (Таблица 52, с. 90) относятся к двум основным видам потерь: «Убито, умерло на этапах санитарной эвакуации» – 1 200 000 вместо реальных (по максимуму) 785 000 и «Пропало без вести (считаются умершими или погибшими)» – 439 369 вместо 228 838 (или 274 655 с учётом «коэффициента кратности» – 1,25 вместо 1,92). Таким образом, непроизвольное и произвольное увеличение авторами безвозвратных боевых потерь составило (1 200 000 + 439 369) – (785 000 + 286 000) = 569 000 или округлённо 570 тыс.
В завершении, как теперь уже можно утверждать, так называемого «исследования» коллективные авторы под руководством Кривошеева объединяют в таблице 56 все виды потерь вооружённых сил основных участников Первой мировой войны и выводят Российскую Империю на первое место по отношению потерь к численности армий. Авторы (С. 95) утверждают следующее: «Из таблицы 56 видно, что русская армия по сравнению с армиями других участников военных коалиций понесла в Первой мировой войне самые большие потери, составляющие более 60% от общей численности вооружённых сил. То есть больше, чем побеждённые (год спустя) Германия и Австро-Венгрия».
Создаётся впечатление, что этот авторский коллектив поставил перед собой цель сделать всё необходимое, чтобы вывести Россию на первое место по потерям. Как было показано, по безвозмездным боевым потерям произвольное (необоснованное) увеличение потерь составило почти 600 тыс. Однако этого было недостаточно и поэтому авторы для санитарных потерь на русской стороне выбрали у Урланиса самое недостоверное число 3 млн. 749 тыс., которое представляет собой соединение раненых, контуженных, оставшихся при части, умерших от ран. Очевидно, что санитарными потерями могут быть признаны только раненые, контуженные, отравленные газами, численность которых составляет по Урланису 2 млн. 755 тыс. (или 2 млн. 855 тыс.).
Тогда все потери вооружённых сил России в сумме равны: 1 322 тыс. (безвозвратные боевые потери) + 364 тыс. (безвозвратные небоевые потери) + 2 855 тыс. (санитарные потери) + 3 409 тыс. (попавшие в плен) = 7 млн. 950 тыс. Соответственно, отношение потерь к численности армии равно 7 950: 15 500 = 0,51 (51%).
Тогда при корректировке Таблицы 56 по % потерь от численности армий Россия, имея 51%, оказывается на предпоследнем месте среди великих держав, а именно: 1. Германия – 59,3%; 2. Франция – 55,9%; 3. Австро-Венгрия – 54,2%; 4. Россия – 51,0%; 5. Великобритания – 34,8%.
С учётом данных Таблицы 56 по полным потерям Россия и Германия занимают количественно близкие, соответственно, первое и второе места: 1. Россия – 7 950 тыс.; 2. Германия – 7 860 тыс.; затем следуют: 3. Австро-Венгрия – 4 880 тыс.; 4. Франция – 4 701,8 тыс.; 5. Великобритания – 3 303,1 тыс.
При этом необходимо учитывать, что 3 млн. 409 тыс. русских пленных как и пленные других стран по окончании войны были освобождены и вернулись домой. Поэтому имеет смысл определить распределение государств по сумме демографических и санитарных потерь: 1. Германия – 2 350 + 4 510 = 6 860 тыс.; 2. Россия – 1 686 + 2 855 = 4 541 тыс.; 3. Франция – 1 397,8 + 2 800 = 4 197,8 тыс.; 4. Австро-Венгрия – 1 100 + 1 980 = 3 080 тыс.; 5. Великобритания – 908,4 + 2 035 = 2 943,4 тыс.
В завершение, необходимо представить распределение государств по демографическим потерям: 1. Германия – 2 350 тыс.; 2. Россия – 1 686 тыс.; 3. Франция – 1 397,8 тыс.; 4. Австро-Венгрия – 1 100 тыс.; 5. Великобритания – 908,4 тыс.
Таким образом, можно сделать вывод, что потери Российской Империи в Первой мировой войне не являются исключительными как по отношению к противникам, так и по отношению к союзникам. По сумме демографических и санитарных потерь с большим превышением по отношении к России первое место занимает Германия, а по демографическим потерям превышение Германии в сопоставлении с Россией составляет более 650 тыс. погибших.
Политические и военно-стратегические выводы, которые можно сделать из военных потерь участников мировой войны состоят в следующем.
Первое. Германия и Австро-Венгрия с маниакальным упорством, не считаясь с потерями, с 1914 по 1918 год стремились к достижению своих геополитических целей.
Второе. При всех усилиях избежать участия в общеевропейской войне Россия вынужденно для обеспечения собственной безопасности пошла на союз с Францией, а затем и Великобританией. Активными действиями в кампании 1914 года Россия спасала не только Францию, но и себя, так как в случае поражения союзников на Западном фронте и выбытия Франции из войны все силы Германии были бы обращены против России. Даже при стратегическом бездействии союзников в 1915 году Германия вынужденно держала на Западном фронте значительное количество своих сил, которые, тем самым, не были использованы в германском наступлении на Восточном фронте. Таким образом, благодаря собственным военным усилиям 1914 года, сохранив Западный фронт, Россия в значительной степени уменьшила возможные тяжёлые последствия отступления 1915 года и, прежде всего, военные потери.
Третье. Хотя общие потери Германии на Западе и Востоке значительно превысили русские потери, очевидно, что соотношение потерь на Восточном фронте не в пользу России и германские потери меньше русских.
Четвёртое. Рассуждения историков и политологов о том, что союзники вели «войну до последнего русского солдата» являются ложными. Свою тяжёлую ношу войны союзники несли в полной мере. Объединённые франко-британские потери во всех вариантах учёта потерь (от полных до демографических) превосходят или равны как всем германским потерям (даже с учётом потерь на Восточном фронте), так и превосходят все русские потери на всех фронтах.
Относительно демографических исследований о военных потерях в Первую мировую войну, принадлежащих Урланису Б.Ц. и авторскому коллективу под руководством Кривошеева Г.Ф., необходимо сделать вывод, что даже разделённые по времени на 40, а затем и 50 лет (с 1960 по 2001 и 2010 годы) они, так или иначе, выполняли заказ по дискредитации Российской Империи в период Первой мировой войны. Сделано это путём фальсифицирующего увеличения потерь вооружённых сил России так, чтобы показать эти потери наибольшими в сопоставлении как с противниками, так и с союзниками. При этом «исследования» должны были подаваться как объективные и научно выверенные.
С.А. Киселев
Степанов Александр Игоревич - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН.
В отечественной историографии советского периода проблемы исчисления суммарных демографических потерь населения России в годы глобальных военно-политических конфликтов - Первой (1914-1918) и Второй (1939-1945) мировых войн, а также так называемой «холодной войны» (1947-1991) - в силу известных политико-идеологических ограничений обычно представляли собой анализ данных официальной статистики о безвозвратных боевых потерях (т.е. количестве убитых и умерших от ран военнослужащих) и сведений о жертвах карательной политики нацистской Германии и ее союзников на временно оккупированной территории СССР. Косвенные же потери <…> обычно оставались на периферии научного интереса, игнорировались или значительно преуменьшались, что, в конечном итоге, привело не только к серьезным искажениям исторической правды, но и к существенным деформациям массового исторического сознания. Если спросить рядового россиянина, во что обошлось России ее участие в мировых военных конфликтах, то четкого и ясного ответа мы не получим. Не найдем мы его ни в учебниках по истории, ни в научной и справочной литературе, хотя у наших западных коллег потери их государств давно подсчитаны с высокой степенью точности и надежности, а имена практически всех участников войн, погибших в боях, увековечены в различных мемориалах, книгах памяти и т.д.
Взять такой расхожий пример, как динамика официальных данных о потерях населения СССР во Второй мировой войне: семь млн. человек - при Сталине, 20 млн. - при Хрущеве - Черненко, 27 млн. - при Горбачеве, 30-46 млн. - в некоторых последних изданиях . Аналогична ситуация наблюдается и при подсчете боевых потерь в годы Первой мировой войны: здесь цифры колеблются от 0,5 млн. до 4 млн. человек .
Но в действительности все эти данные отражают только небольшую часть реальных демографических потерь и служили в качестве научно-статистического прикрытия для различных политико-идеологических концепций, значительно преуменьшая огромный демографический урон, понесенный народами России в ходе мировых войн.
К решению рассматриваемого вопроса необходимо подходить конкретно-исторически, а не абстрактно-идеологически. Прежде всего следует определить хронологические и территориальные границы исследования и методы решения поставленной проблемы. Хронологические рамки: 1 августа 1914 г. - дата объявления Германией войны России и 11 ноября 1918 г. - дата фактического прекращения Первой мировой войны. Следует сразу оговориться, что хотя формально Советская Россия вышла из войны 3 марта 1918 г. в результате заключения сепаратного мирного Брест-Литовского договора, но фактически она находилась в состоянии войны, поскольку подвергалась дальнейшей агрессии со стороны Германии и ее союзников. Так, в апреле 1918 г. немецкие войска захватили Крым, в мае - Грузию, в сентябре турецкие войска - Баку. А на захваченной территории общей площадью свыше 1 млн. кв. км, где проживало 65-67 млн. человек, был установлен жестокий оккупационный режим, который обеспечивала оккупационная германо-австро-турецкая армия численностью в 0,8-1,5 млн. человек , хотя именно этого количества войск весной-летом 1918 г. не хватило германскому командованию для разгрома англо-франко-американских армий в ходе трех провалившихся наступательных операций на Западном фронте . Таким образом, наличие огромной оккупационной армии на Востоке Европы в немалой степени способствовало поражению Германии на Западном фронте. По меткому выражению Ю. Фельштинского, это был «мир, которого не было» . Территориальные рамки нашего исследования - границы Российской империи на середину 1914 г. и фактические границы РСФСР на 11 ноября 1918 г.
Чтобы определить реальные масштабы демографических потерь, необходимо построить и сравнить имитационно-прогностическую модель (демографическое развитие населения Российской империи на 11 ноября 1918 г. без учета фактора войны) с отражательно-измерительной моделью населения России в фактических границах, составленной на базе критического осмысления достижений предыдущих исследователей по исторической демографии. В ходе сравнения этих двух моделей получим наиболее вероятный вариант решения поставленной исследовательской задачи.
Построение имитационно-прогностической модели численности населения Российской империи в границах 1914 г. особых трудностей не вызывает. Достаточно численность населения на 1 января 1914 умножить на известный коэффициент естественного роста, рассчитанный по регрессивной шкале, поскольку при переходе от аграрного традиционного общества, к городскому, индустриальному этот коэффициент имеет тенденцию к понижению, а затем вычесть отрицательное сальдо от превышения эмиграции над иммиграцией в России за соответствующие годы. Согласно официальным данным Центрального статистического комитета (ЦСК) МВД России, общая численность населения на 1 января 1914 г. составляла 178 905,5 тыс. человек . Кроме того, в автономных частях Российской империи проживало: в Финляндии - 3277,1 тыс., в Хивинском ханстве, Бухарском эмирате и Урянхайском крае - около 3 млн. человек . Всего - около 185,2 млн. человек. К 11 ноября 1918 г., если бы не было войны и природных катастроф, в России проживало бы 195,2 млн. человек.
Следует отметить, что в советской историографии официальные данные ЦСК считались преувеличенными, хотя вплоть до 1916 г. они не подвергались серьезной научной критике. Известно, что в России первая и вторая всеобщие переписи населения, соответствующие научным стандартам того времени, проводились в 1897 и 1926 гг. В промежутке между 1897 г. и 1918 г. население России исчислялось по текущему учету ЦСК, когда учитывались изменения за счет естественного движения и фиксированных внешних миграционных потоков. В 1916 г. А.А. Чупров в своем письме академику В.И. Вернадскому высказал сомнения в точности расчетов ЦСК, которые, по его мнению, на 5-10 млн. человек завышали реальное число жителей России . После обобщения данных переписей 28 августа 1920 г. и 15 марта 1923 г., которые в строгом научном смысле таковыми не являлись, наличное население России в соответствующих границах оказалось на 10-20 млн. человек меньше ожидаемого. Среди советских демографов развернулась дискуссия по этому вопросу и в итоге было решено данные ЦСК считать завышенными за счет двойного учета сезонной маятниковой миграции полукрестьян-полурабочих. Были разработаны и различные поправочные коэффициенты (С. Прокоповича, В. Михайловского, А. Лосицкого, В. Зайцева, Е. Волкова, Б. Гухмана). После этого соответствующие изменения были внесены в данные за 1913 г. и последующие годы, которые и вошли в научный оборот .
В российской эмигрантской и зарубежной историографии (работы И. Курганова, Э. Тэри, Л. Бразоля, С. Максудова (Бабёнышева), М. Бернштама и др.) за основу брались данные ЦСК без советского поправочного коэффициента, которому отводилась роль ширмы для сокрытия огромных демографических потерь в годы Гражданской войны. С учетом предвоенного коэффициента естественного роста населения России указанными выше авторами производились исчисления предполагаемого роста численности российского населения, которые, с учетом территориальных изменений, сопоставлялись с данными официальной советской статистики. В итоге образовался разрыв в 60-165 млн. человек. Этот недобор предполагаемого населения минус потери в годы Второй мировой войны объявлялся результатом большевистского террора и геноцида. Относительно периода Гражданской войны советские историки исчисляли прямые потери населения в 8-13 млн. человек, общие потери в 21-25 млн. человек, а их зарубежные коллеги называли цифры, которые были в 2-3 раза больше .
Чтобы выяснить действительные размеры демографических потерь, необходимо их классифицировать по основным видам и выявить реальную численность населения России перед Первой мировой войной. Эти процессы необходимо рассматривать в общем контексте развития демографической ситуации в Европе в целом и особенно в сравнении с ведущими державами: Германией, Францией, Великобританией и Австро-Венгрией.
Какова же была реальна численность населения в границах бывшей Российской империи на момент окончания Первой мировой войны? Официальных данных у нас нет, а по имеющимся экспертным оценкам, на неоккупированной территории России проживало от 98 до 114 млн. человек . По моим подсчетам, можно говорить о 111 млн. человек (без учета мобилизованных, беженцев, выселенцев, пленных и т.д.). Если учесть маятниковый и хаотичный характер миграционных потоков и то, что около 3 млн. солдат все еще находились в плену, то население неоккупированной части России к концу 1918 г. составляло около 110 млн. человек. На оккупированной же территории проживало около 67 млн. человек, из которых 17 млн. были потеряны к октябрю 1917 г. и 50 млн. - в результате заключения «похабного» Брестского мира и последующей агрессии германо-австро-турецкого блока.
Таким образом, население России к концу Первой мировой войны вместо ожидаемых 195,2 млн. человек, сократилось до 110 млн. человек, т.е. уменьшилось на 85,2 млн. или на 43,5%. Из каких видов демографических потерь складывалась эта цифра? 67 млн. приходится на территориально-демографические потери, около 10 млн. - на косвенные потери (уменьшение рождаемости и увеличение смертности в результате негативного влияния войны). Цифра косвенных потерь достаточно условна, но она находится в общем контексте развития демографической ситуации, характерной для Франции, Германии, Великобритании и Австро-Венгрии, где численность населения осталась на предвоенном уровне (без учета территориальных изменений). По данным Троицкого, потери населения России от уменьшения рождаемости составили 8,3 млн. человек, а от увеличения смертности - 2,25 млн. человек . По мнению Л.И. Лубны-Герцык, косвенные потери за период с 1914 по 1917 г. составили 6,5 млн. человек , но с учетом нарастающей тенденции роста косвенных потерь за 1918 г. эта цифра значительно увеличится. В то же время следует учесть, что около 20 млн. мужчин производящего возраста (20-43 лет) были оторваны от семей: 1,4 млн. человек составляли кадровую армию, 13,68 млн. были мобилизованы в действующую армию, 2,6 млн. - на внутреннюю службу и 2,7 млн. человек - на тыловые работы по обслуживанию действующей армии . Жизненный уровень населения значительно снизился по сравнению с 1913 г., поскольку большая часть национального дохода пошла на военные нужды. В стране началась широкомасштабная гражданская война, осложненная иностранной интервенцией и сопровождаемая национально-территориальным расколом и ростом социально-политической нестабильности. Все эти и многие другие факторы способствовали росту косвенных демографических потерь. Поэтому наиболее вероятной является цифра в 10 млн. человек, что соответствует недобору при снижении естественного движения населения с предвоенной отметки до нуля. Аналогичные процессы происходили и в Германии Австро-Венгрии, Великобритании и Франции, где численность населения в соответствующих границах за 1913-1921 гг. осталась неизменной, а в побежденных странах даже несколько снизилась . Вполне вероятно, что в будущем российские демографы установят иные, более точные цифры косвенных демографических потерь. На мой взгляд, 10 млн. человек - это минимальная цифра, поскольку в России социально-экономическая ситуация была гораздо хуже, чем в побежденных Германии и Австро-Венгрии, а около 3 млн. солдат продолжали находиться в плену. Процесс их возвращения растянулся до 1922 г.
Наибольшую трудность представляет определение безвозвратных потерь населения, или прямых демографических потерь, вызванных непосредственным влиянием Первой мировой войны. К сожалению, объем статьи не позволяет подробно описать методику расчета с конкретным указанием источников и определением степени их репрезентативности. Если собрать и систематизировать все наиболее доступные сведения из открытых источников, то в конечном итоге получим следующий ряд данных:
Таблица 1. Безвозвратные потери населения России 1914-1918 годах
|
Виды потерь |
Значения |
||
|
минимальные |
средние |
максимальные |
|
|
Боевые потери: | |||
|
убитых в бою | |||
|
умерших от ран при частях | |||
|
умерших от отравляющих газов | |||
|
умерших скоропостижно | |||
|
Санитарные потери: | |||
|
умерших больных в госпиталях | |||
|
умерших раненых в госпиталях | |||
|
ВСЕГО: военно-санитарные потери | |||
|
Прочие военные потери: | |||
|
пропали без вести | |||
|
умерли в плену | |||
|
не вернулись из плена | |||
|
ВСЕГО: военные потери | |||
|
Убитых гражданских лиц в бою | |||
|
ИТОГО: военно-гражданские потери | |||
|
Санитарно-карательные потери: | |||
|
умерли от эпидемии | |||
|
жертвы террора | |||
|
эмиграция | |||
|
ИТОГО: безвозвратные потери | |||
Таблица 2*. Суммарные демографические потери населения России в 1914-1918 годах (в млн. человек)
|
Основные виды демографических потерь | ||
|
Ожидаемое население России (без войны) | ||
|
Реальное население России (в фактических границах) | ||
|
Общее количество демографических потерь: | ||
|
территориальные потери | ||
|
косвенные потери | ||
|
прямые безвозвратные потери в том числе | ||
|
гражданские | ||
|
прямые возвратные потери (пленные) | ||
|
иные безвозвратные потери (жертвы гражданской войны) |
Примечания:
* Погрешность исчисления = +/- 4,0-10,0%.
** Без учета внутренних мигрантов (беженцев, выселенцев, оптантов, иностранных пленных и пр., чье общее количество колеблется от 5,0 до 7,0 млн. человек).
*** Территория России в фактических границах означает территорию бывшей Российской империи без зоны германо-австро-турецкой оккупации.
К сожалению, большинство данных относится к 1914-1917 гг., но и они имеют довольно широкий разброс показателей, а часто противоречат друг другу. Например, согласно ежемесячным официальным данным Ставки, во всей действующей армии за июнь-июль 1917 г. было убито в бою 3965 военнослужащих , хотя только на одном Юго-Западном фронте с 18 июня по 6 июля погибло 6905 солдат и офицеров . Еще больший разрыв наблюдается в данных о численности умерших от ран в госпиталях - 300 000 и 1 123 000 человек, пропавших без вести - 200 000 и 797 300 человек и т.д. Возможно, «игра» в статистику началась еще во время войны в целях дезинформации противника, а может быть, мы имеем дело со старой традицией лукавой отечественной статистики, отражающей взгляды «власть предержащих». Наиболее достоверными являются цифры из средней колонки табл. 1, составленные преимущественно на основании данных Е.3. Волкова и В.И. Бинштока. На то, что русская армия потерла убитыми свыше 3 млн. человек указывали еще в 20-е годы генерал К.В. Сахаров, М.Я. Нахимсон (Спектатор) , а также иностранные авторы .
К безвозвратным потерям необходимо прибавить 317,6 тыс. убитых и умерших от ран среди гражданского населения, пострадавшего в ходе боевых действий в 1914-1915 гг. К сожалению, данные за 1916-1918 гг. в литературе отсутствуют. Около 0,5 млн. человек погибли от массовых эпидемических заболеваний в 1914-1918 гг. Но и эти данные охватывают только 50 губерний Европейской России. Данные о терроре и эмиграции также являются минимально-расчетными, хотя в литературе имеются многочисленные примеры гибели военных и гражданских лиц в ходе германо-австро-турецкой оккупации, жертв революционного и контрреволюционного террора, начиная с Февральской революции в Петрограде, кровавых эксцессов в Кронштадте, Свеаборге, и, кончая массовым «красным» террором, объявленным постановлением СНК РСФСР 5 сентября 1918 г. В 1918 г. в России началась широкомасштабная гражданская война, сопровождаема открытыми боевыми действиями, массовым террором с обеих воюющих сторон, голодом в городах, пандемией «испанки», резким усилением эмиграции. По ориентировочным данным, в силу этих причин погибло около 0,7 млн. человек.
Таблица 3 . Военные потери ведущих держав в Первой мировой войне (1914-1918) (млн. человек)
|
Государства |
Военные потери |
|||||
|
Вооруженные силы *, ** |
Всего |
безвозврат. *** |
плен. **** |
Иные ***** |
||
|
Россия ****** | ||||||
|
Британская империя | ||||||
|
Германия | ||||||
|
Австро-Венгрия | ||||||
Примечания:
* погрешность исчисления = +/- 2,0-10,0%.
** Включая флот, гарнизоны внутренних округов, вспомогательные военизированные службы и структуры.
*** Убитых в бою, умерших от ран, пропавших без вести, умерших в плену и не вернувшихся из плена.
**** Вернувшихся из плена после войны.
*****Демобилизованных из армии во время войны, в том числе по ранению, вернувшихся из плена во время войны, инвалидов, дезертиров.
****** Данные на конец 1917 г.
Особый интерес представляет анализ военных потерь русской армии в сравнении с аналогичными показателями вооруженных сил других участвовавших в войне держав.
Как видно из табл. 3, к осени 1917 г. вооруженные силы России потерли свыше 60,0% личного состава, т.е. больше, чем побежденные через год Германия и Австро-Венгрия, причем был практически выбит весь кадровый состав (1,4 млн. человек) и военнообязанные 1 и 2 очереди (5,6 млн. человек), из которых складывались основная ударная сила российской армии. Поэтому в 1917 г. армия потерла свою боеспособность и практически распалась в конце 1917 - начале 1918 г. Это объясняется целым рядом объективных обстоятельств.
Во-первых, крайне невыгодным положением России в Антанте, когда одна российская армия впервые в мировой истории в течение 3,5 лет удерживала фронт от Балтики до Черного моря протяженностью 1 934 км (не считая 1,1 тыс. км Кавказского фронта) против совокупной боевой мощи Германской, Оттоманской империй и Австро-венгерской монархии. В то же врем на Западном фронте (от Ла-Манша до Швейцарии, 630 км) против одной германской армии были сосредоточены объединенные вооруженные силы Франции и Британской империи, которые с 1917 г. были укреплены американской армией.
Во-вторых, значительным социально-экономическим разрывом между индустриально развитыми Германией, Великобританией, Францией и аграрно-индустриальной Россией, что выражалось в крайне низком уровне материально-технического обеспечения русской армии современными видами вооружения и боеприпасов. Недостаток новейшего вооружения («снарядный», «патронный», «винтовочный» голод) и низкий образовательно-культурный уровень и практическое отсутствие у 60,6% новобранцев необходимой военной подготовки приводили к огромным людским потерям в русской армии.
В-третьих, «мудрой» политикой западных союзников России по Антанте, которые вели войну «до последнего русского солдата», используя восточный театр военных действий в качестве противовеса германскому наступлению на Западном фронте и неоднократно вынуждая высшее военно-политическое руководство России преждевременно бросать в бой неподготовленные войска в нарушение заранее согласованных стратегических планов. Разгадка «чуда на Марне» и многих других побед Антанты на Западном фронте лежит на дне Мазурских и иных болот.
В конечном итоге вооруженные силы России в 1914-1917 гг. сыграли роль «парового катка» для перемалывания значительной части совокупной военной мощи Германии, Австро-Венгрии и Турции, а русскую армию использовали в качестве того пресловутого мавра, который, сделав свое дело, должен был уйти в историческое небытие.
Результаты Первой мировой войны хорошо известны: военно-политическая победа США, Британской империи, Франции, Италии и Японии над Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией, а в России - широкомасштабна гражданская война, национально-территориальный раскол и иностранная военная интервенция. Россия из огня Первой мировой войны попала в полымя гражданской войны и иностранной интервенции.
Первая мировая война 1914-1918 гг. по своим территориально-демографическим и социально-историческим последствиям явилась для народов России первой в целой серии последующих демографических катастроф.
Около 20 млн. человек были мобилизованы на войну и оборонные работы, в том числе 17,6 млн. - в вооруженные силы. Из них только 1,4 млн. человек составляли кадровую армию, а 5,6 млн. прошли до 1914 г. действительную службу в армии и в запасе, а остальные 10,6 млн. человек - это солдаты старших возрастов, необученная допризывная молодежь, «белобилетники» и т.д. Основная часть кадрировании армии (7 млн. человек), составлявшая цвет нации и опору монархического режима, либо погибла в ходе маневренной войны 1914 г., либо попала в плен в период катастрофы 1915 г., либо была выбита в ходе тяжелых оборонительно-наступательных боев 1916 г. Около 3,3 млн. человек были убиты в бою, умерли от ран и болезней, пропали без вести, были задушены при газовых атаках, расстреляны в плену за отказ от работы. Свыше 3 млн. солдат попали в плен (особенно много их было в 1915 г., когда действующая армия испытывала наиболее острый «ружейный», «снарядный» и «патронный» голод). Около 2 млн. человек были демобилизованы по инвалидности или направлены на оборонные предприятия в качестве солдат-рабочих. В ходе боев была практически выбита половина кадрового офицерского корпуса (25 тыс. из 49 тыс.). Пришедшие им на смену 10,6 млн. наспех мобилизованных, наскоро обученных, плохо вооруженных и не желающих воевать солдат и офицеров качественно изменили состав действующей армии в 1916-1917 гг., превратив ее из опоры российской монархической государственности в «пороховую бочку» революции. Не случайно именно солдатское восстание запасных частей петроградского гарнизона обеспечило победу Февральской революции в 1917 г., а большевики в ходе вооруженного восстания 25-26 октября (по ст.ст.) 1917 г. победили благодаря поддержке революционных солдат, матросов и военнообученных красногвардейцев и рабочей милиции из солдат-рабочих.
Около 20 млн. мужчин (свыше 10,8 населения России) прошли через кровавые бои, грязные окопы и солдатские казармы Первой мировой войны; 67 млн. человек (36,1%) оказались на оккупированной территории, 5-7 млн. (3-4%) мирных жителей были насильственно выселены из прифронтовой полосы или эвакуированы на восток. Из них около 0,5 млн. евреев были выселены из прифронтовой полосы по надуманному подозрению в пособничестве германскому шпионажу. Если вспомнить серию немецких погромов в 1914-1915 гг., жестокое подавление восстания 1916 г. в Туркестане и т.д., то станет очевидно, что Первая мировая война стимулировала взрыв расово-этнических и национально-религиозных конфликтов в последующий период Гражданской войны. В целом около половины жителей Российской империи в той или иной степени стали жертвами войны.
Война привела к значительной дегуманизации межличностных, национально-религиозных, сословно-классовых, идейно-политических отношений в российском обществе, к доминированию «окопно-фронтовой» массовой психологии с ее культом военной силы как универсального средства решения любых вопросов. Все это объективно ускорило процессы перерастания межгосударственной войны во внутреннюю, гражданскую.
Полков Ю.А. Указ. соч. С. 94.
Отчеты о деятельности комиссии по изучению естественных производительных сил России, состоящей при Императорской Академии наук. Пг., 1916. Вып. 2. С. 30-31.
См. подробно: Вайнштейн AM. Народное богатство и народохозяйственное накопление предреволюционной России. М., 1960. С. 451-453.
Бразоль БЛ. Царствование императора Николая II 1894-1917 гг. в цифрах и фактах. М., 1991. С. 4; Дикий А. Русско-еврейский диалог. Нью-Йорк, 1970. С. 288: Курганов И. Три цифры // Аргументы и факты. 1990. № 13; Бернштам М. Стороны в Гражданской войне 1917-1922 гг. М., 1992. С. 68-70; Максудов С. Потери населения СССР. Бенсон, 1989. С. 145, 185-187; Тэри Э. Росси в 1914 г. Экономический обзор. Париж, 1986. С. 5-6, 14 и др.
Полков Ю.А. Цена Гражданской... Какова она? // Независимая газета. 1992. 12 марта (8-13 млн. чел.); Кожинов В. Поосторожнее с цифрами // Литературная Росси. 1990. 3 авг. (15 млн. чел.); Шелестов Д.К. Историческая демография. М., 1987. С. 168 (20 млн. чел. за 1914-1920 гг.); Тополнский В. Цена Гражданской // Независимая газета. 1991. 27 авг. (38 млн. чел.); Лебедев С. Жертвы страны уходящего века // Вечерняя Москва. 1991. 8 авг. (25 млн. чел.); Один из палачей России // Вече (Новгород). 1992. № 11 (40 млн. чел.); Денисенко М.Б., Шелестов Д.К. Потери населения // Народонаселение. Энциклопедический словарь. С. 344 (21-25 млн. чел. за 1914-1920 гг.) и др.
Ежегодник Министерства финансов за 1915-1916 гг. Пг., 1915-1917. С. 94; Фельштинский Ю. Указ. соч. С. 24; Маслов С.Д. Указ. соч. С. 1.
Росси в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах). М., 1925. С. 91.
Лувны-Герцык Л.И. Движение населения на территории СССР за время мировой войны и революции. М., 1926. С. 22.
Волков Е.3. Динамика народонаселения СССР за восемьдесят лет. М.; Л., 1930. С. 75.
См. подробнее: Новосельский С.Н. Влияние войны на естественное движение населения // Труды комиссии по обследованию санитарных последствий войны 1914-1920 гг. Пг. 1923. Вып. I. С. 97; Труды ЦСУ. Т. IX. Вып. I. Сборник статистических сведений о современном экономическом положении важнейших иностранных государств. М., 1922. С. 7.
Росси в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах). С. 32, 38, 98-100; Волков F соч. С. 59, 60, 68, 75, 187; Биншток В.И. Военные потери России в войне. 1914-1918 гг. // Труды комиссии по обследованию санитарных последствий войны 1914-1920 гг. Вып. I. С. 149; Головин Н.И. Военные усилия России в мировой войне. Париж,1939. Т. I. С. 119, 172, 151, 156, 157, 205; Керсновскчй А.А. История русской армии В 4-х тт. Т. 4. 1915-1917 гг. М., 1994. С. 164-169; Де-Лазари А. Указ.соч.С. 136; Мировая война в цифрах. М., 1934. С. 22; Малая Советская Энциклопедия В 10-ти тт. М., 1930. Т. 5. С. 264.
Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах). С. 30.
Там же. С. 32.
Власов Ю.П. Огненный крест. М. 1991. Ч. I. С. 728; Нахимсон М.Я. (Спектатор) Мировое хозяйство до и после войны. М., 1926. Т. 27 С. 60-62 (3,232 млн. убитых)
Стефан Д. Русские фашисты. Трагедия и фарс в эмиграции. 1925-1944 М.,1992. С. 23.
См.: Де-Лизари А. Указ соч. С. 22-23 (Подсчет автора настоящей статьи).
Членов М.А. Евреи//Народы России. Энциклопедия. М., 1994. С. 156.
Данные о потерях российской армии во время Первой мировой до сих пор неизвестны. Оценочное число погибших в ней – 2-2,3 млн. человек, пленных – 4 млн. Война сделала инвалидами 600 тысяч человек. Относительное число пленных солдат и сдавшихся в плен царских генералов было выше, чем в Великую Отечественную, что хорошо показывает отсутствие духа у войск.
В этом году отмечается 100-летие начала Первой мировой. Ещё одно её название в России – «забытая война». Забыта она была не столько памятью простых людей, сколько – элит, для которых эта война являлась немым обвинением в их полной некомпетентности.
Остаётся открытым вопрос и о численности потерь России в Первую мировую. Как и во Вторую Мировую, власти и в голову не приходило вести их учёт. И сегодня мы имеем только оценочные цифры потерь.
Начнём с конца этой истории – ситуации зимы 1917 года, предшествующей Революции и начала полного краха российской армии.
Ответ на волнующий многих вопрос: «Могла ли Россия наступать в 1917 году, если бы не отречение Николая Второго?» дал английский посол в России Д. Бьюккенен. Он записал в своём дневнике в январе 17-го:
«19 января 1917 года в своей речи на открытии Союзнической конференции в Петрограде генерал Гурко сообщил:
Россия мобилизовала 14 млн. человек;
потеряла 2 млн. убитыми и ранеными и столько же пленными;
в настоящий момент имеет 7,5 млн. под ружьем и 2,5 млн. человек – в резерве.
Он не выразил никакой надежды на то, что русская армия сможет предпринять крупномасштабное наступление до тех пор, пока не завершится готовящееся формирование новых подразделений и пока они не будут обучены и снабжены необходимым оружием и боеприпасами. А до тех пор все, что она может сделать, – это сдерживать врага с помощью операций второстепенного значения».
Цифры наших потерь (и особенно количество пленных), впервые официально оглашенные на союзнической конференции, шокировали союзников. До этого царь и Ставка отделывались только общими фразами, типа «потери невелики, мы держим фронт».
Об общем настрое в российской армии говорит только один факт: царских генералов в плен тогда сдалось 73 человека. Даже позорное начало Великой Отечественной в 19141-42 годах не дало такое количество пленных советских генерала. Для сравнения: в российский плен попало только два немецких генерала, один из которых в плену покончил самоубийством.
Убито в боях и умерло от ран в годы ПМВ 35 российских генералов – в два с лишним раза меньше сдавшихся в плен! Если генералы предпочитают сдаться в плен, а не биться до конца, то и от войск трудно ожидать особой стойкости в бою.
Даже редкие самые удачные войсковые операции (хорошо продуманные и возглавляемые талантливыми генералами) российской армии приносили огромное число жертв.
Так, С. Нелипович (данные из книги С.Г.Нелипович, Брусиловский прорыв как объект мифологии, 1998 год) указывает следующие данные о потерях Юго-Западного фронта во время знаменитого «брусиловского прорыва»: «Только по приблизительным подсчетам по ведомостям Ставки, Юго-Западный фронт Брусилова потерял с 22 мая по 14 октября 1916 года 1,65 млн. человек, в том числе 203 тысячи убитыми и 152,5 тысячи пленными. Именно это обстоятельство и решило судьбу наступления: русские войска благодаря «методе Брусилова» захлебнулись собственной кровью».
Существующая цифра западных исследователей в 1 млн. человек, потерянных русскими армиями в ходе Брусиловского прорыва за весь период ударов Юго-Западного фронта с мая по октябрь 1916 года, тоже не является «взятой с потолка».
Цифра в 980 тысяч человек, потерянных армиями генерала Брусилова, была указана французским военным представителем на Петроградской конференции февраля 1917 года генералом де Кастельно в рапорте французскому военному министерству от 25 февраля 1917 года. Видимо, эта официальная цифра была названа французам русскими коллегами самого высокого уровня – прежде всего, исполняющим обязанности начальника Штаба Верховного Главнокомандующего генералом Гурко.
Западный историк Д.Террейн приводит такие цифры потерь немцев по всей Первой мировой войне (представленные самими немцами): 1 млн. 808 тысяч убитых, 4 млн. 242 тысячи раненых и 617 тысяч пленных.
Однако Террейн считал, что эти цифры неверны. В качестве главного аргумента он приводил цифры западных союзников, согласно которым немцы потеряли пленными 924 тысячи человек (отличие на треть!), «так что очень возможно, что в такой же степени занижены и две другие категории потерь». (книга Дж.Террейн «Великая война. Первая мировая – предпосылки и развитие», 2004 год)
Русский историк А.Керсновский в своём труде «История русской армии» пишет:
«Беспримерное напряжение повлекло за собой и беспримерные потери. Размеры этих потерь никогда не удастся определить в точности. Русское верховное командование совершенно не интересовалось уже использованным человеческим мясом.
Не интересовалось этим и Главное санитарное управление: в госпиталях не существовало статистики умерших от ран, что не может не ошеломить исследователя.
Подсчёты потерь производились во время войны и после неё отдельными лицами по неполным и несистематизированным данным. Они носили случайный характер и приводили к совершенно различным, зачастую фантастическим заключениям (достаточно сказать, что количество, например, пленных определялось в пределах от 1,3 млн. до 4,5 млн. человек).
Ставка совершенно не интересовалась вопросом о понесённых потерях.
Люди, три года подряд славшие на убой миллионы русских офицеров и солдат, изобретавшие «двойной обход Мазурских озер», «наступление в сердце Германии», отдававшие обескровленным армиям исступленные директивы «Ни шагу назад!», воздвигавшие пирамиды черепов на Бзуре, Нарочи, у Ковеля, эти люди ни разу за три года не поинтересовались узнать, во что, хотя бы приблизительно, обходится России и русской армии их стратегическое творчество.
Когда в июле 1917 года французский представитель в Ставке генерал Жанен запросил сведений о потерях, понесённых Россией, то Ставка была застигнута врасплох.
После трёхмесячных суетливых поисков Ставка представила французам первые попавшиеся цифры. Убитыми значилось всего 700 тысяч человек, пленными зато – 2,9 млн. Давая эти объяснения без всяких оговорок либо пояснений, наши военные бюрократы не потрудились сообразить, что подсчет убитых проведён сколько-нибудь удовлетворительно лишь по войскам Северного фронта. Ставка совершенно не отдавала себе отчёта в том, что подобного рода «сведения» только бесчестят русскую армию в глазах иностранцев.
По данным Военного ведомства, представленным незадолго до Февральской революции в Совет министров, наши «окончательные потери» – убитыми, умершими от ран и болезней, инвалидами, пропавшими без вести и взятыми в плен - определялись с начала войны по декабрь 1916 года в 5,5 млн. человек.
По сведениям, официально сообщённым российскому Красному Кресту неприятелем, к зиме 1916/17 годов в Германии, Австро-Венгрии, Болгарии и Турции состояло 2,2 млн. военнопленных. Цифра эта вполне достоверна (противнику не было никакого расчёта ее приуменьшать).
Вычтя это число из общей суммы, получим 3,3 млн. российских потерь только до Февральской революции.
Умерло от болезней 100 тысяч человек (число установлено точно – статистика больных велась гораздо лучше, чем статистика раненых).
В самовольной отлучке числилось 200 тысяч человек (проще говоря – столько военных дезертировало). 600 тысяч человек было комиссовано из армии из-за увечий, полученных в бою, 300 тысяч человек комиссовано по причине болезней.
Сложив эти потери, получим 1,2 млн. увечных, умерших от ран и дезертиров.
Остальные 2,1 млн. числились убитыми (ещё раз повторим – это до Февральской Революции).
Есть неясности и с общепринятой цифрой в 2,4 млн. российских пленных в годы ПМВ.
В 1919 году «Центробежплен» – организация, занимавшаяся возвратом пленных в Россию, по своим именным спискам и учётным карточкам учла следующее количество пленных русских военнослужащих:
В Германии – 2 млн. 335 тысяч 441
В Австро-Венгрии – 1 млн 503 тысячи 412.
В Турции – 19 тысяч 795.
В Болгарии – 2 тысячи 452.
Итого – 3 млн. 911 тысяч 100 человек.
Добавим сюда и 200 тысяч умерших в плену и получим цифру более 4,1 млн. человек. Сложно себе представить, что за год с Февральской революции и до заключения Брестского мира в плен сдались ещё 1,7 млн. Скорее всего, первоначальная цифра в 2,4 млн. человек на зиму 1917 года была заниженной.
Ещё один важный момент. Число находившихся в плену в Первую мировую российских солдат – 4,1 млн. – в относительном исчислении гораздо больше, чем сдалось в плен советских солдат во Вторую Мировую. В ПМВ было мобилизовано 14,5 млн. человек, т.е. пленные составляли 28,2% армии. В ВМВ было мобилизовано 34 млн. человек, в плену оказались 5,6 млн. человек, или 16,2% армии. И это ещё с учётом того, что ВМВ для СССР продолжалась почти на полгода больше, чем для РИ Первая мировая.
То есть не только число царских генералов, сдавшихся в плен, хорошо характеризует дух (точнее, его отсутствие) российской армии в ПМВ, но и общее число пленных.
Разумеется, это всё доказывает, что Первая мировая была для России чужой войной (войной за чужие интересы). Она же хорошо показала всю степень разложения царского режима и не случайность двух Революций 1917 года.
